Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Только с одним условием, — ответил Эдриол. — Если ты прогонишь новых хвостатых.
— Ну вот, — усмехнулся Юнис. — Он уже придумал кличку и думает, что его похвалят за хорошее чувство юмора.
— Я называю вещи своими именами! — сверкнул глазами Эдриол. — У этих существ есть хвосты. Они чужаки, и скрывали это тысячи лет. Ты зря говоришь, Кибелл, что нами руководит старая вражда. Да, мы не забыли, как наших людей вылавливали по всему Дикту и Оне и отправляли на костёр, как еретиков и колдунов. Монахи делали это, закрывая глаза на то, что Она почти открыто продолжает поклоняться проклятому Донграну. Это было направлено против моего народа, народа, Кибелл, а не племени, как ты сказал. И направлено с молчаливого согласия твоего и твоих предков. Но дело не в этом. Мы не собираемся прощать их, но и выказывать своё отношение к Ордену не стали бы, учитывая изменившуюся ситуацию. Как тебе известно, последние годы, после признания нас свободным и независимым королевством, мы даже не пытались свести счёты. Но сейчас другое дело. Мы узнали, что этот Орден состоит исключительно из существ иной расы. Ты призываешь нас выступить против захватчиков, а сам держишь
Кибелл спокойно выслушал его речь и, когда болотный король смолк, снова заговорил:
— Наш царственный брат Эдриол не совсем хорошо знает жизнь Дикта и Оны. Если он посмотрит на присутствующих здесь советников из числа наших подданных, то увидит, что его пылкая речь не вызвала сочувствия у них. Потому что эти люди знают братьев и вовсе не считают их прихлебателями. Они знают, что монахи, хоть не пашут, не ткут и не торгуют, но они учат, лечат тела и души наших подданных, они дают утешение, призревают сирот, нищих и убогих, дают кров погорельцам, кормят голодных и открывают свои хранилища для всех нуждающихся. Они не отказывают в помощи никому и жертвуют многим ради других. Они живут в Ордене. У них нет семей, нет имущества, нет амбиций, они служат нам и мы ценим это. Вы этого знать не можете, поскольку, не смотря на установившийся между нами мир, братья не попытались распространить своё влияние за Последний Хребет. Они уважают чужие убеждения и не навязываются никому. Так что говорить о том, что они захватчики, не совсем верно. Точнее, совсем не верно. Много веков назад они прилетели сюда в поисках дома, и в отличие от ормийского бастарда и его космической банды, не стали наводить здесь порядки силой оружия. Они принесли нам знания и силу, они предложили нам службу и преданно служили все эти века. И Дикт стал их домом. Они не захватчики, они наши братья и соседи. Мы и Она вместе будем защищать наш общий дом. Но опасность существует не только для Дикта и Оны. Опасность существует для всей планеты, а значит, и для Болотной страны. Твои люди собираются защищать свой дом, Эдриол?
— В нашей стране пока нет захватчиков, Кибелл, — усмехнулся тот. — Наши болота поработали за нас. Корабли этих разбойников из космоса подорвались на болотных газах, и топь поглотила их останки. Ты зовёшь нас уничтожать противника засевшего в твоей столице, так при чём тут Болотная страна?
— Ты думаешь, что они не сунутся к тебе, брат? — холодно поинтересовалась Шила.
— Я думаю, Кирлина, — произнёс Эдриол, намеренно выделив это имя, — Что нам нет смысла ввязываться в войну сейчас. Наши болота уничтожили почти треть захватчиков, так что, считай, мы уже внесли свою лепту, остальные две трети — ваши, Кибелл и Юнис. Мы посмотрим, как вы справитесь с вашей долей. И если вы проиграете, то, в любом случае, с оставшимися врагами мы разберемся сами. Это разумная и вполне государственная точка зрения, не так ли, Кибелл? Я сохраню своих людей, ты ведь тоже бережёшь своих. Но мы не собираемся рассуждать так холодно и расчётливо, особенно там, где замешаны наши родичи. Твоя жена и твой сын, Кибелл, дороги мне, и я не стану смотреть, как рушится их дом. Я соглашаюсь выступить на твоей стороне как союзник, но у меня есть условие. Выполни его, и мы вступим в вашу войну.
— Ты, оказывается, делаешь нам одолжение, — усмехнулся Кибелл. — Ты думаешь, что, если пока твои болота чисты, тебе ничего не угрожает. Так почему же все твои подданные, включая детей и стариков, перебрались сюда в горы и дальше в леса? Или они, в отличие от тебя, не считают Болотную страну столь безопасной? Я повторяю тебе, Эдриол, я не прошу у тебя одолжений, я хочу, чтоб ты выступил вместе с нами как равноправный союзник в борьбе за всю планету.
— Как равноправный союзник? — прищурился Эдриол. — То есть у нас будет коалиция трёх равных партнеров? Таким путём ты намереваешься оставить за собой право самостоятельно принимать решение о составе своей армии и сохранить Орден хвостатых? Хорошо. Но ответь тогда, по какому праву ты встал во главе коалиции? Почему ты берёшь на себя общее командование? Юнис согласилсяс этим. Он всегда рад увильнуть от ответственности. Но я не хочу, чтоб ты командовал моими всадниками. Я, как полноправный партнер, имею такое же, как ты, право встать во главе войск!
— Ты имеешь опыт войны с пришельцами? — усмехнулся Юнис. — Я что-то не припомню, чтоб видел тебя в наших рядах, когда мы сражались с баларами. Лишь последний раз вам пришлось взяться за оружие, поскольку с одной стороны вас жрали ящеры, а с другой — подпирал Последний Хребет. Только чего стоит та ваша победа? Ведь с вами тогда была Лорна Бергара. Не её ли заслуга в том, что вы раскрыли секрет брони этих пресмыкающихся? До того вы сидели на своих болотах десятилетиями и даже не пытались помочь нам, когда мы раз за разом отбивали от Диктионы удары баларов. Ты будешь нами командовать? Тогда я выйду из коалиции! Мы смирные люди. Лучше жить под ормийцем, с которым можно договориться, чем погибнуть под командованием дурака!
Кибелл вздохнул.
— Опять не так. Как ни крути, а кого-то мы теряем. Или горных егерей, которые без труда перебьют непрошеных гостей в своих горах, или Орден
— Как ты всё развернул! — усмехнулся Эдриол. — Думаешь, мне станет стыдно, и я уступлю? Или у меня взыграет гордость, и я кину свои отряды под твою руку? Ошибаешься. Я не увиливаю от войны. Может, мы станем тем резервом, который окончательно сотрёт с лица нашей планеты захватчиков. И тогда все узнают, что я не трус.
— Ты не трус, ты — предатель! — раздалось в тишине и все повернули головы в сторону Кирса. — Ты собираешься добить тех, кто уцелеет после кровавой битвы, в которой погибнем мы? Ты собираешься нажить славу на наших смертях? Твоя страна свободна от врагов, твои подданные защищены нами. Куда тебе рваться? Можно посмотреть, что будет дальше. Я знаю эту позицию. Я слышал о ней ещё в детстве. Пусть наши враги схлестнуться с нашими врагами. Кто-то погибнет, кто-то ослабеет, в любом случае мы в выигрыше. Это и есть позиция предателя.
— Ты говоришь с королём, — резко произнёс Кибелл, недовольно взглянув на сына.
— Ты дипломат, отец, — проговорил Кирс, поднимаясь с места. — Я восхищаюсь тем, как ты умеешь сохранять самообладание и вежливо просить там, где хочется сказать всё, что кипит в сердце. Я не умею так. Может, я научусь за те годы, что тебе предстоит носить корону Дикта, да будут они долгими и мирными. А пока… — Кирс медленно пошёл по залу в сторону Эдриола. — Пока я говорю, как умею. Я говорю не с королём, а со своим дядей. Я хотел поговорить с ним об этом раньше, но он не дал мне такой возможности, хоть и знал, что я здесь с вечера. Так вот, дядя… Я скажу тебе прямо, что ты сейчас вонзаешь нож в спину моего отца. Ты делаешь то, о чём мечтал долгие годы. Не засилье монахов беспокоит тебя, нет… Ты спокойно относишься к инопланетянам. Мой друг Тахо может подтвердить это. Да и какое тебе дело до них, ведь они знают о том, что ты запретил им появляться на твоей территории, и они уважают твой запрет, хоть когда-то наши люди, презрев даже не запрет, а уговор, взаимное соглашение всё же пробирались в Дикт, гадали, ворожили… и воровали. И бывало, даже убивали… тех же монахов. За что и получали по заслугам. Так что нечего выставлять их мучениками. Дело не в этом! Хоть вы и ненавидите монахов, не их отличие от нас лежит в корне твоих требований. Ты хочешь загрести жар чужими руками. Ты же знаешь, что выбирая между Сынами Аматесу и твоими конниками, отец, конечно, выберет своих боевых друзей и соратников, а не твои трудно контролируемые орды. А ты с видом оскорблённой добродетели отсидишься на наших землях, подождёшь, пока мы разобьём врага или погибнем, а потом уж по обстоятельствам… Нет, ты не трус. Ты именно предатель. Ты бросаешь нас в беде. Ты бросаешь моего отца, зовущего тебя братом, бросаешь меня, мою мать, мою сестру. Ты зовёшь нас родичами? Я избавлю тебя от терзаний. Ты мне отныне никто. Ты и твоё королевство не существуют для меня. В давние времена наш предок король Элаес провозгласил: кто не с нами, тот против нас. Это был жестокий принцип, необходимый для единства наших народов в тяжёлой борьбе. Сейчас его может провозгласить только король. Отец не сделает этого. Не хватало ещё тратить на вас силы, когда нам придётся скоро схватиться с куда более опасным противником. И я не стану говорить это, когда Аматесу возложит корону на мою голову. Потому что твои люди вовсе не обязаны быть умнее и честнее своего короля. Живите, и дай вам Аматесу долгих и счастливых дней. Только не зови меня больше своим родичем. Я не хочу напоминаний о том, что кровь связывает меня с предателем. Я остаюсь со своими братьями. Нам нужно готовиться к войне. И если вы не хотите быть с нами рядом, то убирайтесь из долины ко всем чертям! — его голос сорвался на гневный крик. — Это наша земля, а вы свою бросили беззащитной там, за последним Хребтом!
Отведя взгляд от бледного лица Эдриола, Кирс развернулся на каблуках и вернулся на своё место. Кибелл снова мрачно взглянул на болотного короля.
— Мой сын молод и горяч, король Эдриол. Но он имеет право на своё мнение. Я не согласен с ним. Он не должен был оскорблять тебя и упоминать о давно забытом принципе из уложения короля Элаеса. Я прошу у тебя прощения за его слова. Но в одном он прав. Ты отказался принять участие в войне. Это твоё право. Но у нас такого права нет. Нам предстоит трудный и напряжённый период подготовки к кампании. И мы не можем допустить, чтоб наши люди отвлекались на всякие стычки и нервничали по причинам, не имеющим отношения к предстоящей войне. Потому я прошу тебя увести твоих людей из долины до заката солнца, потому что к утру Орден введёт сюда свои отряды. Горы и леса возле хребта в твоём распоряжении, судя по данным нашей разведки, они вполне безопасны. И ещё я прошу тебя проследить, чтоб твои люди не убивали монахов и не грабили обители, поскольку в таком случае ты действительно станешь против нас. О последствиях ты можешь догадаться сам. А теперь покинь зал. Мы приступаем к обсуждению военных вопросов, и тебе, как стороне нейтральной, делать здесь нечего.
Эдриол медленно поднялся.
— Вы не правы оба, — твёрдо произнёс он. — И ты, и Кирс превратно истолковали мои действия и мои слова. Это вполне в духе Дикта. Вы не верите тому, что вам говорят, и во всём видите ложь. Но, по крайней мере, мы всё выяснили. Я ухожу и увожу своих людей. Мы не будем притеснять монахов, но не из страха перед вами, и не потому, что простили и приняли их. И вам, и им предстоит тяжёлая битва. И в ней боги рассудят, кто из нас прав… — он направился к выходу, и его свита потянулась за ним, но у дверей он вдруг остановился и обернулся. — Я желаю вам победить. И надеюсь, что вы останетесь живы, и мне не придётся оплакивать тех, кто мне дорог.