Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Ты очень проницателен, — Шила опустила голову и тут же гордо вскинула её.
— Кого ж достала высшая справедливость? — спросил Кибелл.
— Его мать. Эту ормийку Бонн-Махе, — с презрением произнесла королева.
— Она мертва?
— Я не сомневаюсь, хоть и пальцем её не тронула.
— Вы прошли во дворец через старый осадный путь?
— Да.
— Вам известно, что я запретил пользоваться им для того, чтоб пытаться убить самого Рахута или его приближённых? — спросил король, и что-то в его голосе заставило Шилу вздрогнуть. Она тревожно посмотрела
— Нам ничего неизвестно! — воскликнула Шила.
— Вы обе были на совете!
Королева замолчала. Я видела, как напряглась Кента, опустив голову. Кибелл какое-то время сидел, глядя на них. В шатре повисла напряжённая тишина. На лицах Энгаса и Реймея я видела явную тревогу. Это значило, что обеих ослушниц ждёт наказание. Перед благом Диктионы не имело значения, каково положение того, кто поставил её под удар.
— Я разочарован, — тихо и твёрдо произнёс Кибелл. Взгляд его стал холодным. — Я не хочу вас больше видеть до тех пор, пока не призову сам. Её величество немедленно вернётся на Зелёное Озеро и будет заботиться о нашей дочери. Надеюсь, что она не вынудит нас своими глупостями ужесточить это наказание. Мне бы этого не хотелось. Леди Кента отправится в войска, и будет помогать лорду Битмору и лорду Хоуру на севере.
— Когда я должна отправиться? — почти спокойно спросила Шила, вставая с кресла.
— Немедленно, — тихо проговорил Кибелл. — Я разрешаю тебе задержаться лишь для того, чтоб проститься с сыном, но ненадолго.
Она склонилась перед ним в поклоне и, резко развернувшись, вышла. Кента отправилась за ней следом. В шатре стало тихо. Кибелл устало опустил голову на руки. Энгас сочувственно смотрел на него, но молчал. Мне было немного неудобно, что я стала свидетельницей этой сцены, к тому же мне хотелось выйти и сказать несколько слов королеве. Конечно, она совершила глупость, которая могла привести, бог знает, к каким последствиям, и всё же… Представляю, как трудно ей будет уехать сейчас, оставив здесь Кибелла и Кирса перед решающей битвой.
— Надеюсь, что она больше не во что не влезет… — пробормотал король, покачав головой, и взглянул на Энгаса: — Как ты? Ночь в седле — это для тебя, всё-таки, слишком.
— Я почти в порядке, — заверил его тот.
— Значит, лучше, чем выглядишь, — Кибелл перевёл взгляд на Реймея. — Как он?
Лекарь мрачно взглянул на Друга короля и откровенно ответил:
— Лежать бы ему ещё недели две.
— Я!.. — возмущённо вскинулся Энгас, но король его остановил.
— Знаю. Но Реймей прав. Две недели покоя, однако, я тебе дать не могу. Ты мне нужен. Но при любой возможности — в постель, И ездить верхом не больше часа. Если поедем дальше, стиснешь зубы и сядешь в повозку. Молчать! — прикрикнул он, пресекая очередное возражение. — Ты ещё перечить будешь! Шилы мне мало…
Энгас покорно смолк, обиженно поблескивая синими глазами из-под тонких белых
— Как видишь, красавица, и наши дамы бывают излишне инициативны. Представляю, как мается твой супруг.
— Я обязательно передам ему, как ты его понимаешь, — заверила я. — Думаю, что ему сразу полегчает…
Он устало кивнул и тут же поднял голову, прислушиваясь к голосам снаружи. Полог шатра отлетел в сторону, и вместе с клочьями тумана внутрь ворвались Кирс и Тахо. Принц сердито взглянул на отца.
— Я видел мать. Ты отослал её на Зелёное Озеро! — обвиняющим тоном воскликнул он.
— И что? — Кибелл как ни в чём не бывало взял с блюда жареную тушку птицы и отломил у неё крыло. Передав его Энгасу, он посмотрел на насупившегося сына. — Она сказала, что сделала?
— Да, но её можно понять.
— Понять да, но простить — нет. Если моя семья перестанет выполнять мою волю, что ждать от других? Не говоря уж о том, что она могла погибнуть или, ещё хуже, попасть им в руки. Чтоб мы тогда делали?
— И всё же, — Кирс с расстроенным видом сел за стол напротив отца, — она огорчена.
— Я тоже, — кивнул король. — Но, по крайней мере, теперь я спокоен хотя бы за неё. Ешь и в постель… — он какое-то время приглядывался к сыну, а потом поморщился: — От тебя несёт землей и листьями как от ежа.
— Мы спали на земле, — проворчал Кирс, нерешительно глядя на птицу, — и не успели помыться и переодеться,
— А есть очень хочется, — проникновенно добавил Тахо.
— Ладно, сперва поешьте, а потом будете себя в порядок приводить, — разрешил Кибелл.
Принц потянулся за тушкой и вдруг король резко поднялся и схватил его за руку.
— Ты же разрешил! — испуганно воскликнул юноша и замер, удивленно глядя на отца.
Кибелл отогнул его рукав и рассматривал тяжёлый браслет чеканного золота, надетый на запястье.
— Откуда у тебя это? — наконец, спросил он с волненьем в голосе.
— Купил, — пожал плечами Кирс. Он тут же снял браслет и передал отцу. — Эта вещица мне сразу понравилась, и орнамент очень похож на наш герб, верно?
Кибелл снова сел, рассматривая браслет, а Кирс, добравшись, наконец, до блюда, начал разламывать тушку, настороженно поглядывая на отца.
— Ты не знаешь, откуда она? — спросил король.
— Тот парень сказал, что с мёртвой планеты Беллдонна, а что?
По лицу короля пронеслась тень. Он снял со своей руки красивый браслет с гербом, украшенный самоцветами и положил перед сыном.
— Возьми, а этот я возьму себе.
— Зачем? — смутился Кирс. — Если он тебе нравится, можешь и так его забрать. В чём дело? — принц тревожно смотрел на отца, лицо которого стало бледным.
— Запомни, никогда ничего с этой планеты не должно попасть на Диктиону, — произнёс король. — Эта планета мертва, потому что её бросили. Там нет погибших при катастрофе, потому что катастрофа была тщательно подготовлена, чтоб сделать эту планету непригодной для жизни. Любая мелочь там может быть опасна для тела и души.