Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Сообразительный парень… — пробормотал король, отпустив гонца. — Эта обитель не принимала никакого участия в исследованиях, касающихся оружия ваших миров.
— Если он понаблюдал за тем, как стреляют, то это не так уж сложно, — заметила я.
— Может, для того, кто с детства видел нечто подобное в фильмах, но не для мальчика, который вырос в лесной обители. Впрочем, они все достаточно смышлёные. Так что, наверно, ты права.
Мы ехали рядом. Едва выехав из долины, диктионцы как-то привычно разделились на пары и тройки и, распределившись на некотором расстоянии друг от друга, двинулись в одном направлении. Они не зажигали огней и разговаривали вполголоса, так что вокруг стояла относительная тишина, и лишь иногда, прислушавшись, можно было понять, что мы совсем не одни в этом
Кибелл сразу на перевале решительно взял повод моего коня и повёл за собой в чащу, что, видимо, означало изысканное приглашение составить ему компанию. Я не стала спорить. То, что мы весь день обсуждали стратегию и тактику наших предстоящих действий, совсем не утомило меня. Спать, против ожидания, не хотелось, наоборот, я чувствовала себя свежей и бодрой.
Кони уверенно шли по лесу, аккуратно перешагивая через торчащие из земли корни и с легкостью без разбега перескакивая через более серьезные препятствия. Когда чёрный гигант короля поворачивал голову, я видела, как лилово светится во тьме его глаз. Здесь все видели в темноте, и ночь под шатром дремучего леса была для них ясным днём, а мне пришлось тайком достать из сумки коробочку с преобразовательными линзами и налепить их на зрачки. Теперь и я могла разглядеть барсука, пугливо забившегося под куст, стремительный бег по ветвям потревоженной белки и, что самое главное, лицо моего спутника, который сосредоточенно выслушивал сообщения гонцов и в промежутках погружался в мрачную задумчивость.
— По-моему, всё не так плохо, — заметила я после того, как отъехал очередной вестовой. — Твои люди уничтожили уже с десяток подразделений Рахута.
— А сколько их самих было уничтожено? — чуть склонив голову, он хмуро взглянул на меня.
— Немало, но я думала, что у вас ещё меньше шансов, — честно призналась я.
— Я тоже… — кивнул он и, наконец, расправил плечи. — В любом случае, наши враги понесут большие потери, чем мы. В некоторых районах Дикта, самых глухих и болотистых, их нет совсем, и оттуда идут свежие, не потрёпанные в боях силы, а у них не будет ни одного отряда, который бы хоть раз не попал в засаду. Некоторые же, едва отбившись, будут попадать в зону действия другого лесного братства. Их будут бить и гнать до самой столицы, и по дороге они будут встречать всё новых противников. К тому же мои лесные волки хитры и могут задурить голову даже бывалой лисе. Посмотрим. К утру мы уже будем знать примерный расклад, а к вечеру следующего дня увидим, что же есть у нас и что осталось у них.
— Значит, тебя тревожит не то, что сейчас происходит на дорогах?
— Я знаю своих людей не понаслышке, бергара, — покачал головой он. — Я всегда старался жить среди них, ночевал в их домах, принимал ходоков в своих дворцах. Я говорил с ними и учился у них. Отец с детства напутствовал меня искать знания не только в обителях Аматесу, но и в хижинах лесников, домах крестьян и ремесленников. Они более приспособлены к выживанию, чем белоручки из дворцов, они умеют сражаться не только мечами, но и всем, что попадётся под руку. Они очень осторожны, но никого не боятся. Я вполне доверяю их мудрости и верю, что они готовы к этому выступлению, как бы оно ни было неожиданно для нас с тобой. Я уверен, что они уже натаскали оружия и провели немало вечеров у костра, разбираясь с ним, они изобрели много ловушек и продумали множество планов на тот случай, если некому будет призвать их под одну руку. Нет, меня не беспокоит то, как они исполняют мой приказ, которого ждали много дней. Я только не могу избавиться от тяжёлого чувства, что мои люди сейчас гибнут. Я послал их, но я не могу спокойно относиться к этому, потому что я король этой страны и, как ни крути, а я отвечаю за неё.
— И всё же, что-то тебя тревожит помимо этого, — заметила я.
Кибелл сердито тряхнул головой, и его кудри тяжело всколыхнулись на плечах.
— Меня тревожит моя жена. Она слишком воинственна и слишком безрассудна. Что заставило её оставаться в этом грубом костюме, когда я вернулся? Мне ли не знать, как она любит прихорашиваться, особенно чтоб произвести на меня впечатление! Опять какой-нибудь безумный обет, который она принесла по какой-то безумной причине. И куда она
— Это его так и не смог одолеть Энгас? — уточнила я.
— Он сказал тебе? Да, его. Смог бы, если б не был онцем. Он так же ловок и стремителен, как Узман, но тот был высок и могуч. А мой Энгас изящен, как девица на выданье, и другим не будет. Сыновья старика были такими же богатырями, как отец, а вот сноровки им не хватало. К сожалению, все погибли в войне с баларами, и старик прикипел душой к Кенте, последней и единственной уцелевшей из его детей. Он воспитывал её на свой манер, спуску не давал, гонял как мальчишку, да и девушка она сильная, хороший воин. И я долго не мог понять, что же её так сблизило с Шилой, пока не узнал, что они вместе занимаются старой магией, — он передёрнул плечами. — Шиле что-нибудь запрещать бесполезно. Знает, что Храм этого не одобряет, потому что старая алкорская магия сильна, опасна и плохо контролируема, и всё равно… Ведьма, как и Сулан… — проворчал он.
— А кто эта Сулан?
Кибелл покосился на меня.
— Думаешь, я тебя так просто развлекаю? Нет, я надеюсь, что Шила сказала тебе что-то, что могло бы подсказать, что она втемяшила в свою лохматую головушку.
— Она сказала, что такой обет был дан, но больше ничего, — сообщила я. Он покачал головой, а я снова спросила:
— Кто такая Сулан?
— Не такая, — буркнул Кибелл. — Это мужчина. Второй сын короля Элаеса, тёмная ветвь рода, колдун, сохранивший то, что Орден на протяжении веков пытался уничтожить. Древнюю магию и знания Алкора, которые слишком близко могут подвести к краю Тьмы.
— Что это за история с королем Элаесом? — заинтересовалась я. — Кирс кое-что рассказал мне, но про это категорически отказался говорить.
Кибелл подозрительно покосился на меня.
— А что он тебе рассказал?
— Ну, сперва он огорошил Эдриола сообщением, что тот является родственником Сыновьям Аматесу, а потом поведал мне, что весь Дикт является результатом широкомасштабного генетического эксперимента пришельцев, а Хэрлан — это точная копия короля Элаеса. Это правда?
Кибелл расхохотался.
— Вот бы сказать это Эдриолу! Он так гордится своей королевской кровью! И так, видать, бедняга пережил худшие минуты в своей жизни! И ведь как не хотел верить, хоть доказательство у него было перед глазами!
— Ты про уши Кирса? Но ведь это твоё наследство.
Кибелл усмехнулся.
— Верно. Признаюсь по секрету, я ими горжусь, а про то, что у Кирса есть этот королевский признак, я узнал лишь, когда сам увидел. Малыш так их стыдился, пока не узнал в чём дело! Глупышке Шиле достаточно было только сказать мне об этом, как у меня пропали бы все сомнения в своём отцовстве, — он задумался. — Вот только говорить об этом Эдриолу нельзя, как и никому другому.
— Потому что Элаес не был королем по рождению? Он был самозванцем?
— Самым великим самозванцем в истории планеты, — Кибелл усмехнулся. — Я очень люблю думать о нём и очень люблю смотреть на Хэрлана, — он взглянул на меня. — Я расскажу тебе об этом. Все посвященные знают эту историю, почему не знать и тебе? Только не пересказывай её никому другому.
— Обещаю! — с готовностью кивнула я.
Кибелл удобнее устроился в седле.
— Это была единственная авантюра Сыновей Аматесу, направленная на завоевание власти на планете, — произнёс он. — В чём-то Эдриол был прав, они были захватчиками и захватили власть на Диктионе. Но к их чести я скажу, что это был совершенно бескровный, незаметный и гуманный захват. Они — слишком древняя и слишком мудрая раса, чтоб действовать так грубо и глупо, как эти ормийцы. Если подавляешь кого-то силой оружия, то всегда приходится опасаться сопротивления, и ормийцы должны знать это на опыте собственных взаимоотношений с Алкором. Бесконечная война, которая всё-таки кончилась поражением захватчиков. Ведь самые дремучие люди в своём стремлении к свободе и в своей жажде знаний могут вершить чудеса, учиться воевать и побеждать врага. Это мировая аксиома и всё же ошибка повторяется вновь и вновь…