Дисторшн

Сафонов Кирилл

Устин был металлистом. Это мы поняли сразу, как только увидели его. Все по стандарту: длинные волосы, косуха (удивительно, но он ходил в ней дома, хотя может быть просто собирался куда-нибудь идти, а тут мы), черные джинсы, какие-то тяжелые и бесформенные ботинки (нет, он был без ботинок, в них он дома не ходил, они стояли в прихожей, куда мы втроем ввалились), ну и довершала все это, конечно же, черная футболка с каким-то страшным изображением – гробы, кресты и надписью… конечно же, Metallica. Куда же без нее. Здравствуй, Петровско-Разумовский рынок. Все, кто хочет такую же – туда. Даже мы с братом как-то хотели приобрести с Nirvana, но передумали – не нравятся мне черные футболки. А Устину видимо нравились. Мне все равно. Встретил он нас достаточно прохладно (хотя по заявлению Пашки действительно хотел продать гитару,

а то и две – в общем, не продавец), протянул руку, буркнул «щас» и скрылся в глубине квартиры. Я посмотрел на Пашку, тот подмигнул и жестом показал, что все будет в порядке. После чего крикнул в тут же глубину квартиры, куда нырнул Устин: «Тащи все, что на продажу». Устин что-то крикнул в ответ, но я не расслышал что, хотел уже было переспросить, но тут он вынырнул, держа в руках словно гусей за шеи, две гитары. Черная и белая. Инь и Ян. Ага. Я, как уже говорил, хотел черную. И в глубине души тут же стал надеяться, что брат захочет белую. Тот, как он мне сказал потом, ее и захотел. Но тогда я этого не знал, а потому надеялся, что захочет, ну или хотя бы согласится захотеть. «Вот», – сказал Устин. «Эти». Я был удивлен, что человек вот так просто принес две электрогитары для потенциальной продажи. То есть я хочу сказать, это же значит, что они, скорее всего, не последние. И значит, есть хотя бы еще одна, для себя. Ну не может быть иначе, если только ни случилось что-то сильно вынуждающее это сделать. Учитывая эти мои мысли, я тут же и ляпнул: «А сколько у тебя их?». Устин покосился на Пашку и отстрелялся: «Сколько есть, все мои». Я вновь почувствовал какое-то напряжение (не, не купец), хотя совершенно не понимал, чем оно могло быть вызвано. Видимо, человек такой, успокоил я себя и попытался вновь вернуться к диалогу. Было как-то так:

– Да я просто. Чтобы понимать из чего выбирать, – попытался сгладить обстановку я.

– Продаю только эти, – отрубил Устин все дальнейшие попытки продолжить разговор на эту тему.

– Понятно. А чё продаешь тогда? – спросил брат. Мысленно я ему зааплодировал. «Моя школа».

– Во-во, – подключился я.

– Значит надо, – продолжил выкаблучиваться металлюга.

– Устин, кончай, – рявкнул Жало. – Чё ты выебываешься-то? Сам же сказал, хочу продать, мы пришли, хотим купить, расскажи-покажи нормально и все. Я же тебе говорил, мы вообще в этом деле ни бум-бум. А наебешь, получишь пизды, вот и все.

Теперь я аплодировал и Пашке. Школа не моя, но явно очень высокого уровня. Причем именно такой подход, кажется, и «успокоил» Устина, и тот, наконец, улыбнувшись, точнее усмехнувшись, принялся «продавать».

– Вообще не шарите? – спросил он, обводя нас всех взглядом.

– Если ты про то, умеем ли мы играть – не умеем, вообще. Никто не умеет, -парировал я, если это можно было так назвать.

– А че тогда сразу электро? – не унимался Устин.

– А что, не стоит? – не унимался и я.

– Не знаю, обычно на акустике сначала учатся. Я вообще в музыкалку ходил, -продолжил тот.

– Акустика – это которая простая деревянная? – принял я на себя весь возможный поток злорадства, который мог бы породить данный вопрос от дилетанта к, ну если не профессионалу, то к человеку кое-что знающему. Но Устин видимо уже окончательно успокоился и настроился на дружеский тон или попросту не погрузился глубоко в саму формулировку вопроса, а потому, не говоря ни слова, закрыл мой дилетантский вопрос простым кивком.

Я взял в руки черную. Брат белую – хотя ему ничего другого и не оставалось. Жало участия в осмотре не принимал, он же басист, ха-ха.

Но разговор продолжил:

– Так чё решил продать-то?

– Лес Пол хочу, – как-то грустно ответил Устин. – Знакомый обещает из штатов привезти.

– Что? – на этот раз мы задали возможно лоховской вопрос уже втроем.

– Гитара такая, – повторил Устин. – Фирма «Гибсон».

– И что, хорошая? – спросил Жало.

– Для металла хорошая, – сказал Устин.

– А эти? – спросил я.

– Эти тоже, – отмахнулся Устин, переводя разговор. – Вы-то что играть хотите?

– Панк-рок, – тут же выстрелил я. – Типо Black Day, знаешь их? Подойдут?

– Подойдут, – усмехнулся Устин, и усмешка его мне не понравилась. Что-то не договаривает.

– Я серьезно, – продолжил я, нужно же было выведать, что да как. – Или эти только для металла?

Устин снова заулыбался.

– Да подойдут, не волнуйся. Умели бы играть.

Но меня этот ответ не убедил, а потому сразу и к гитарам этим я охладел. Первый раз держал в руках настоящую электрогитару и уже ничего не чувствовал (Ромашовскую «скрипку» я не считаю). Эта выглядела солидно. Не так, все равно, как я хотел, но солидно. Но… для металла. Я был уверен в этом. Ничего не знал, ничего не понимал, но был уверен. Потому что видел подобные в разных клипах всяких металл- и хард-рок групп. Мне эта музыка близка никогда не была. И гитара выглядела не так, как у Блэков. Ну не так. Особенно та часть, где крутилки для струн находятся. Какой-то клюв птичий. Не такая мне нужна. Если уж что-то затевать, то все должно соответствовать. Это всегда было моим кредо. И именно это, зачастую,

мои планы и губило. Потому как соответствовать чему-то западному, хоть уже и в перестроечной России, было по-прежнему сложновато. Даже не смотря на футболки с Металликой на Петрище. Хотя черно-белые фотографии по пятьдесят копеек со Шварцем и Сталлоне, купленные на ВДНХ, до сих пор валяются где-то в недрах нашей с братом комнаты. Подумать страшно ведь еще совсем недавно мы покупали это переснятое черно-белое гавно, лишь бы хоть немного приблизиться к тому, что иностранные или точнее американские (про этих хоть по фильмам что-то известно) подростки имеют просто на постоянной основе. Да я, блин, «Хищника» смотрел в первый раз в видеосалоне за рубль в таком качестве, что можно было сравнить с тем, как этот самый «хищник» в кино и видит, с его зрением – в один цвет с маленькими вкраплениями других красок время от времени, с ежеминутными дёрганиями и полошениями в местах, где была зажевана пленка, наверняка этим же самым «Хищником». И ведь смотрел. И смотрел не отрываясь. И рубля не жалея. А сейчас смотрю на гитару в своих руках (кстати, никогда не думал, что электрогитары такие тяжелые на самом деле) и ничего подобного не чувствую. Вот, казалось бы, она, ступенька, точнее приступочек к мечте, а не хочу. Не такой. А все почему? Да потому что разводят (в этом я был уверен). А «развод» хорош только в том случае, когда ты сам хочешь, чтобы тебя «развели», как с переснятыми фотографиями – были нужны именно они, я хотел фото Шварца с гранотометом, его мне и продали, пусть и несколько размытого и черно-белого. А здесь…

Я очень хочу гитару. Но не такую. Потому что видел, что играют на других. А на этих тоже играют, но другие. Перебор конечно (не гитарный). Но в этом, повторюсь, весь я. Нужно, чтобы было так, как я хочу! А зачем тогда приходил? А как иначе проверить, есть ли здесь то, что мне нужно или отсутствует? К тому же, я не могу говорить и решать за брата. То, как смотрел на гитару он, как держал ее, говорило о том, что у него как раз никаких проблем не было. Вот и славненько. Если первому достанем ему, то я буду только рад. Это мне во многом развяжет руки – не буду за него беспокоиться. Да и попробую на его. Ха-ха. Но важно то другое, а именно, можно ли действительно играть то, что мы хотим, на том, что нам сегодня предлагали? Я пока не понял. Но я еще не закончил описывать нашу с Устином встречу. Основной диалог написал (решил написать его как пишут в книгах, потому что не придумал как иначе, описывать прямой речью или как-то еще – полный швах, а у меня словесный понос, который я пытаюсь хоть как-то контролировать, пачкая бумагу – как собственно и должно быть при поносе), но далеко не про основное. И еще далеко не все. День был, я уже говорил, ох какой богатый на события. Пойду отлучусь на пять минут и продолжу…

Я вернулся. На чем я остановился? Надо хотя бы последние десять предложений глазами пробежать. Серьезно, я не помню, о чем писал десять минут назад. Брат еще пристает. Пришлось открыться с небольшими недоговорками. Сказал, песни пробую писать, надо уже начинать, ну и так… немного записываю, как дневник. Удивительно, но он больше не о чем не спрашивал, просто свалил из комнаты – не знаю куда, может в туалет, а может с мамой потрещать на кухне. Дома и ладно. Без меня не свалит никуда все равно. А я попишу еще немного. Прикинь, Дневничок, мне стало это жутко нравиться. Никогда раньше не пытался хоть как-то свои мысли записывать. Даже с сочинениями всегда были ну если не проблемы, то трудности. А сейчас пишу, невесть как и невесть что, не мне судить, но пишу же. Каждый день и, в общем-то, помногу.

Что дальше? Все тот же Устин и гитары. Что еще может быть? В общем, закругляюсь. Не договорились мы. Ага. Жало шепнул, что дорого, что надо свалить для начала, а потом он сам еще раз попробует Устина развести, если конечно нам гитары понравились. Я сказал, что другую хочу. Брат сказал, что белая ему в принципе понравилась. Вот только цена конечно… Триста. Устин объявил по триста за каждую. Откуда, мать его, у нас триста баксов на рыло? Единственное, что я еще догадался спросить у Устина: ритм это гитары или соло? Он долго, гад, ржал. Ржали даже брат с Жалом, хотя я прекрасно знаю, что они-то ржали просто так – ни хрена они сами не знали… В общем, я опять выглядел дебилом и дилетантом – ритм и соло гитара – это одно и тоже.

Просто можешь играть ритм, а можешь соло. А я всегда думал, что разные и что у соло обязательно рычаг есть, дергая за который она визжать начинает. У этих рычагов не было, я поэтому и спросил. Да – лох. Что тут скажешь? Хотел еще пару вопросов ему задать про то, с чего вообще начинать учиться играть надо. Но постеснялся. Решил для первого дня лажы достаточно. Потом спрошу. Но как-то же учиться надо. Кто расскажет-то? Где, блин, узнать, в нашей офигительно международной и самой передовой стране? А? Да никак! Но хоть гитары в руках подержали. Ладно, остальное завтра допишу. Есть еще, что рассказать. К тому же завтра батя с суток придет, а он сказал, чтобы мы ждали сюрприз. Вот мы и ждем и будем ждать.