Дисторшн
Шрифт:
Человек-факел. Уххх… Значит, сначала Жало, потом… Кстати, еще я хотел переговорить с отцом. Все-таки он имеет музыкальное образование, играет хоть и на семиструнной, но все-таки на гитаре (кстати, сам не знаю откуда, но я давно и стопроцентно знаю, что если рок-музыка и вообще музыка современная, то это шестиструнки, а вот семиструнка – это Высоцкий и мой папа, по-моему так (смеюсь достаточно громко). Но, тем не менее, батя что-нибудь да подскажет. Он у нас мужик очень даже с головой. С детства знаем – есть вопрос – иди к папе. В девяносто девяти процентах случаев он ответ сообщал. Не мог ответить тут же и сам, ответит позже: либо проконсультировавшись с друзьями, коллегами, либо найдет ответ сам, перелопатив горы литературы, начав конечно же с энциклопедического словаря. БЭС – куда без него. Зачастую, я знал, что можно начать сразу с БЭС, чтобы и отца не донимать и время сберечь, но с батей интереснее. Серьезно. Он и объяснит интереснее, и вообще, папа же. Так что пока не решил еще с чего сегодня начнем. Придет отец с суток раньше, чем Жало позвонит – начнем с него. Жало ускорится – батя на потом. Маховик уже запущен. И без тормозов. Уже несемся навстречу к на скорую руку слепленной мечте. Почему нет? Открылись глаза. А значит нужно смотреть.
…раздался характерный звук совокупления ключа и замочной скважины, и именно по этому звуку, точнее по его характеру, я всегда угадывал кто же идет домой – мама, папа или брательник, если он умудрялся свалить куда-то без меня. Угадывал всегда. Ошибки не было ни разу. Вот и сегодня – гадать не пришлось, только констатировать: батя дома. Поняв это, я решил не откладывать разговор с ним в долгий ящик. Нужно было лишь понять в каком настроении Главный вернулся домой. Конечно, настроение для разговора с кем бы то ни было из нас у отца было всегда, но сутки могли оказаться достаточно тяжелыми, и в этом случае он обычно быстро что-нибудь съедал и отваливал на боковую, и все дела и нерешенные вопросы приходилось переносить часиков эдак на пять-шесть. Ну а если сутки были не слишком напряженными, можно было легко часик, а то и полтора отцу понадоедать (Гипнос в любом случае принимал его в свои объятья, но чуть позже). А потому я сразу выскочил из нашей с братом комнаты и сделал вид, что направляюсь в туалет.
Нужны некоторые уточнения. А именно: квартира у нас двухкомнатная, по метражу достаточно слабенькая, еще и проходная – комнаты смежные, но родители у нас, слава Богу, прогрессивные, и отдали нам в полное владение (хоть и не сразу, а когда нам исполнилось тринадцать лет) именно не проходную комнату – тупиковую, а сами ютятся в проходной, каждый вечер превращая раскладной диван в семейное ложе, а мы, как короли – каждый со своей кроватью, убирать которые периодически еще и забываем (со слов родителей – если такое будет повторяться, то в проходную переедем мы, но я-то знаю, и они тоже, что это просто шутка), но, тем не менее, мы благодарны им за их чуткость и понимание наших подростковых проблем. Да, это действительно так. К примеру, один наш приятель – не буду называть его имени, так как он даже не приятель, а просто знакомый и не имеет никакого отношения к моей или брата жизни, а потому не достоин находиться на этих страницах – упоминаю его лишь для сравнительного примера того, что нам с братом крупно повезло с родителями, так вот у этого самого знакомого квартира тоже двухкомнатная, но с раздельными комнатами: одна – спальня родителей, а вторая… Ага, шиш. Вторая – гостиная, в которой сынишка их словно гость. Там нет даже стола, за которым он мог быть заниматься – он делает уроки за кухонным, объясняя это тем (естественно первоначально сам получив такие же объяснения), что папа и мама все равно с утра до вечера на работе, а потому на кухне никого нет и стол может быть использован как угодно, а гостиная – она либо для отдыха всей семьи, либо для гостей, когда те имеют честь нанести визит. В общем, каждый правит как может, но наше правительство нас устраивает. И мы благодарны. Помню, как в той жизни – «проходной», то есть с нуля и до тринадцати, если удавалось где-нибудь, у того же Жало, в видеопрокате или кинотеатре, посмотреть какой-нибудь иностранный фильм о подростках или просто с показом жизни подростков, любой, к примеру тот же «Большой», где подросток превращается во взрослого, загадав такое желание на игровом аппарате (отличный, кстати, фильм), там есть моменты, когда показывается домашняя жизнь этих самых подростков, и мне она всегда представлялась какой-то сказкой, а обладание собственной комнатой просто пределом мечтаний. Смешно, за границей это саморазумеющееся, а у нас предел мечтаний такого же, в сущности, подростка, у которого такие же, как и у зарубежного аналога, родители, я имею в виду, занимают примерно соразмерные должности. Хотя моя мама часто говорит, сравнивая заграничную жизнь, что врачи там, конечно, намного серьезнее обеспечены, чем наши. Согласно их фильмам, это действительно так. Наш отец врач, и хороший – первой категории, а живем мы в смежной двухкомнатной квартире, у нас нет ни машины, ни дачи. Вот. Но у нас есть своя комната, а это я скажу вам уже очень даже неплохо. Вновь благодарю родителей за это.
Но я опять отвлекся… причем сильно и совершенно неуправляемо. Возвращаюсь к отцу и его приходу с работы. Итак, я вынырнул из нашей комнаты в родительскую, оттуда в прихожую, одновременно оцениваю отца, прямо впился в него взглядом, пока он там копошится: ставит дипломат, вешает пиджак, снимает туфли. Бросаю «Привет, пап», жду ответа. Слышу «Здоров, сын». Начало вроде бы бодренькое. Прохожу в туалет, закрываю за собой дверь, но не плотно. Стою в туалете. Дело не справляю, так как в общем и не планировал – ни для того пришел. «Как дела?» -продолжаю я. «Хорошо», – слышу. «Как сутки? Сильно устал?». Нужно успеть задать максимум вопросов за минимум времени. «Да ничего. Бывало хуже», – отец проходит на кухню. Опа, все, папа, слово не воробей… Поэтому можно было спокойно облегчиться, что я и позволил себе сделать – утро все-таки.
Далее все пошло как по маслу. Бросаюсь на кухню и сходу обезоруживаю вопросами. «Пап, мы решили на гитаре учиться играть, поможешь?». Честно говоря, отец был крайне удивлен, даже пытался что-то там бормотать по поводу того, что снег пойдет и тому подобное, но было видно, что ему приятна данная затея. Вкратце, я изложил отцу нашу идею. Естественно, пока только насчет игры на гитаре, ни о какой группе и тому подобном было говорить бессмысленно, только напугаю – подумает вновь пустая затея и так далее, знает же нас, что там говорить, уверен, даже лучше, чем мы думаем. На самом деле, я, в общем-то, не знал, чем отец может нам помочь, но хотелось обсудить с кем-то, тем более со взрослым, мало ли. Так что поговорили. Отец сказал, что идея ему нравится, лишь бы не на пару дней, потому что учиться в любом случае сложно, будут и пальцы болеть и вообще. Когда учиться чему-то было легко? Вообще, мне понравилось, как мы поговорили, было видно, что отец как-то оживился – разговоры про интересы его всегда заводили. Я же помню, как он пару раз говорил нам с братом, что чем по улицам бегать, лучше бы на гитаре играть научились (даже не помнил об этом, а сейчас на тебе – видимо заинтересованность обостряет все чувства и открывает, казалось бы, забытые каморки памяти, было бы здорово, если бы еще что-то вспомнилось, может мы уже учились, и уже умеем играть, просто забыли об этом? Ха-ха. Самый, кстати, сильный аргумент в пользу этого учения был таковым, что на гитару девки хорошо клюют, играешь ей, и она твоя. Но видимо на тот момент девки нас интересовали значительно меньше, чем игра, скажем, в футбол, поэтому аргумент был попросту отфутболен. А
«Давайте я вас на семи научу? Какая разница-то? Показать аккорды?», – папа не желал отказываться и от этой идеи. Но я был непреклонен, хотя, честно говоря, даже не понимал, чем, собственно говоря, отличаются эти гитары кроме наличия одной дополнительной струны. Черт их там разберет. Повторюсь, знал, на семиструнке играют только русские барды, а все рокеры на шести. Все! Всееео! Поэтому пока я просто получил от отца благословение, ну и обещание помочь, чем сможет, если потребуется. Неплохо для начала. Далее нужно было готовиться к встрече с Жалом. Единственное, на что меня еще хватило относительно музыкальной грамоты, это спросить отца «Пап, а аккорды на шестиструнке другие?». «Да, там все по-другому. Сама гитара настроена по-другому. Дело не только в дополнительной струне. Можно сказать, что это разные инструменты», – таков ответ был получен. Я не знал, правдив ли он, но в целом, думаю, так оно и было. А, следовательно, обучение отцом как педагогом действительно отпадает. Жаль, я просто не знал с чего начать. Абсолютно. К Жалу! И мы пошли.
Жало. Снова нужны некоторые уточнения. Хотя, я не очень понимаю для кого их делаю, если это личный дневник. Я-то все про Жало знаю, зачем я постоянно делаю какие-то сноски и уточнения? Хочу ли я что бы кто-то это прочитал? Не знаю. Знаю, что точно не хочу этого сейчас, а потом… не знаю. Но мало ли. К тому же я сам не знаю, что это и зачем я это пишу, а потому пишу, как пишется. И, возможно, именно потому, что не собираюсь никому этого показывать и пишу, как вздумается. Люди, которые попали на эти страницы, имеют ко мне отношение, поэтому я и пишу о них. А уточняю, чтобы самому себе было понятнее кто они для меня и какую часть моей жизни занимают в действительности. Так вот с Жалом дружим давно (я уже писал) – мы из одной песочницы, а потому это что-то да значит. Для меня многое, для него не знаю, но думаю, мы тоже не последние люди в его жизни, хотя у него конечно же друзей (ну или знакомых) побольше. Как говорилось в фильме «Гараж» – «Богатых и знаменитых все любят» … Во! Из этой оперы. Паша, конечно, не богат лично – богаты его родители, и он не знаменит опять-таки лично, но знаменит его дядя – очень известный, я бы даже сказал катастрофически известный оперный певец, тенор.
Правда, что-то там в ветвях его генеалогического дерева понапуталось, и это что-то привело к тому, что племянник-то он племенник, но кроме как называться им, хотя тем самым, переводя себя в ряды элиты или даже богемы, он больше ничего и не может. Я хочу сказать, что Пашка при любом случае сей факт сообщает, а вот его дядя – нет. Думаю, даже скрывает. Но знаю точно, что денюжка от него Пашке периодически перепадает. И не только от него. Как я уже сказал, родители у Пашки также не лыком шитые. Папа дипломат (имеет какое-то отношение к Англии), ну а мама жена дипломата со всеми вытекающими отсюда последствиями. Спросите, почему тогда такие вот разтакие дипломаты-певцы или певцы-дипломаты живут во вшивой трехкомнатной квартире в каком-то Медведково? Отвечу. Не живут. Живет бабушка – познакомились мы с Пашкой, когда он был чинно передан ей на воспитание по причине отсутствия родителей «по работе» в нашей стране на протяжении нескольких лет – почему Пашку не взяли с собой, даже не представляю. Он не объяснял, а мы никогда не спрашивали. Хотя каждое лето его забирали в загранку на каникулы. А потому приезд его в конце лета всегда был очень нами ожидаем. С одной стороны друг вернулся – это было важно (правда), с другой – друг возвращался с кучей всякой иностранской всячины – это тоже было важно (еще большая правда – шучу). В общем, все у Пашки было отлично. А что касается конкретного местожительства, то это достаточно серьезный особнячок в ближайшем Подмосковье по Ярославскому шоссе (недалеко кстати от того же Пироговского водохранилища, где мы имели честь повидать утопленника – век бы его не видеть – кстати вспомнил, а думал уже забыл со всеми этими гитарами). В общем, жил он с бабушкой, так как здесь школа. Ну а выходные и каникулы (если не за бугром) проводил загородом в фамильной резиденции. Где имеем честь бывать и мы. Родители у Пашки отличные – нас любят, мы их тоже. Супер. Потому и говорю, что Жало нужен группе как кислород, даже если я и меркантилен. Плевать. Нужен и все. И родители его тоже, если когда-нибудь из нас что-нибудь да получится. Вот. Жало был на фазенде, но собирался сегодня приехать. Его и ждали. А потом раздался его долгожданный звонок. И мы с братом усвистели, оставив родителя одного, что, думаю, его очень даже устроило.
У ЖАЛО (звучит прикольно, потому так и оставил).
Говорить взялся я. Но брат, надо отдать ему должное, в нужных местах достаточно уверенно поддакивал, из чего я сделал вывод, что он тоже данной идеей заинтересовался не на шутку. Хотя, я понял это намного раньше по его глазам, когда только-только заговорил об этом в вагоне метро, возвращаясь с концерта. Потом вновь удостоверился, когда сегодня спускались к Пашке. Шесть этажей. Шесть мыслей. Но все об одном и том же. По три на брата. Ха, только сейчас придумал, но легло нормально сюда в дневничок. Мои были: обо мне, о брате и о Жале. А братовы… Не знаю, но одна из них правильная, потому что, когда он остановил меня перед Пашкиной дверью и задал вопрос, я понял, что мы точно в одной лодке. А спросил достаточно легко следующее. Дословно «Если он откажется, нас же это не остановит?». Я думал приблизительно об том же. Правда несколько в иной плоскости: если откажется Пашка, не откажется ли брательник? И если откажется, буду ли я делать что-то самостоятельно в этом направлении? И еще проще – буду ли я делать это один, если один в этом начинании и останусь? И когда я услышал этот его вопрос, мне стало легче. По крайней мере, один я не останусь, а где двое, там уже группа. К тому же братья. Как я без него?
И именно в связи с этим поганым вопросом мне почему-то вспомнился один сон. Часто, гад, мне снится. Даже не знаю почему. Он связан именно с Жалом. Точнее с его квартирой. Я думаю, что это потому, что на его этаже постоянно не работает свет. Это я, и правда, не знаю почему. Что мы только не делали. Приносили лампы с других этажей – да, забираешься на плечи друг к другу и как сапер, осторожно до крайности, сначала проворачиваешь, потом вынимаешь, потому осторожненько сползаешь на пол, держа в руках двухметровую белую «макаронину» – лампу дневного света. Потом повторяешь действия в обратном порядке уже на Пашкином этаже. Раз. Горит. Отлично. Потом два, максимум три дня и на тебе – вновь кромешная темнота в темное время суток. Что за ерунда, непонятно. Невезучий какой-то у Пашки этаж.