Дитя дорог
Шрифт:
– Мне скучно сидеть со стариками. Я пришла немного отогреться тут у девочек.
Старшая сестра розы смотрит на меня с презрением и сердито говорит:
– Тут не место развлечения! Иди домой!
– Только немножко! Я должна хотя бы немного обогреться…– жалобным голосом говорю я.
Солдат, разбирающий письма громко меня спрашивает:
– Это ты Татьяна? Тебе 13 лет? Ты из Кишинева?
– Да, – говорю. – Это я! Это что письмо от моей няни?
– Нет, – говорит солдат.– Письмо из гетто Балты. Человек по имени Корин написал его.
–
Я чувствую, как по моей спине текут капли пота, голова кружиться, я почти в обмороке.
– Садись, садись, – говорит Роза. – Что с тобой?
– Я не знаю. Кто такой Корин? – слабым голосом говорю я. – Можно прочесть это письмо?
– Ты умеешь читать по-русски? – спрашивает солдат.
– Конечно!
Я встречаю его пронзительный взгляд и чувствую, что сержант Василиу насторожился. Все это приводит меня в большое смятение. Солдат смотрит на сержанта вопрошающим взглядом, тот опускает голову в знаке согласия. Я не могу преодолеть дрожь в руках. Я открываю письмо, написанное большими печатными буквами, от руки моего дяди Павла. Все на меня смотрят со вниманием.
– А! Теперь я все понимаю! – делаю вид что читаю, а в моей голове готовится быстрая история. Я перевожу на румынский фразы, не написанные в письме.
– Ну, расскажи, расскажи, что там написано? – спрашивает сержант.
– Сейчас я начинаю понимать. Тот, который послал это письмо, это один из начальников в Балте. Он писал такие письма во все лагеря вокруг Балты, и одно из них попало сюда.
– А зачем он пишет?
– У него есть товарищ, которого зовут Павел и, он ищет девочку с именем Татьяна, и это я.
– А почему этот Павел попросил его искать тебя в нашем лагере?
– Очень просто, – говорю я. – Это мой дядя. Он ищет меня во всех городах и во всех местах, которые он знает. Вот он пробует меня найти и в Любашевском лагере.
– А что делает твой дядя Павел?
– Я не знаю, этот дядя Павел муж сестры моей мамы. Корин говорит, что дядя ищет меня уже несколько лет. Вы помните, господин сержант, я вам рассказывала, что я потеряла своих родителей во время побега. Я уверена, что они оба умерли! А вы, вы румынские полицейские сунули меня в этот лагерь только потому, что я хотела помочь маленькой девочке Анюте. А это письмо попало сюда совершенно случайно.
– А этот Корин, кто?!
– Понятия не имею. Наверно, какой-то друг моего дяди Павла. Он всегда любил иметь кучу друзей. Теперь вы поняли.
– Довольно убедительная история. А ты хотела бы поехать в город Балту? Ты хочешь найти своего дядю?
– Безусловно, даже прямо сейчас!
– Хорошо. Завтра утром готовься к поездке.
– У меня нет совершенно никакой одежды. Это пальто и эта шапочка стали маленькими, я выросла за это время.
– Я тебя одену, – говорит Роза. – Зайди ко мне утром перед вокзалом, я тебе дам все, что тебе надо.
Я знала, что у Розы огромное количество одежды и обуви, снятых с убитых евреев.
– Спасибо, спасибо за все.
У
– Видно, что она получила воспитание, хорошо видно!
Я вхожу в комнатушку моих стариков, ничего им не рассказываю, ложусь на свое «ложе» и не сплю всю ночь.
29.
На следующий день, после этого странного вечера, дверь открылась у наших стариков, на пороге стоял сержант Василиу. Он посмотрел на меня, не говоря ни одного слова. Он поздоровался со стариками и объяснил им, что сегодня я еду в гетто Балты и если они хотят передать какие-нибудь письма, то он готов их взять.
– В двенадцать часов будь готова. Поезд уходит в половине первого.
– Хорошо, – говорю я спокойно.
Сердцебиение. Мысли бешено крутятся в моей голове. Я должна еще попрощаться с людьми, которые помогли мне в этом лагере. Первым долгом – Роза! Я бегу к «швейкам». Роза мне обещала верхнюю одежду. Она открывает дверь.
– Первым делом сними это страшное пальто и эту шапку и выброси это прямо во дворе.
С тяжелым сердцем я расстаюсь со своим пальто и шапочкой. Последние реликвии оставшиеся от дома в Кишиневе. Она посмотрела на мою голову, на мои очень короткие волосики и спросила:
– Ты чиста?
– Да, – отвечаю я. – Вчера я прошла дезинфекцию и меня постригли.
– Кто это сделал?
– Старики, – вру я.
– Хорошо, зайди.
На столе лежит пальто. Очень длинное. Скучного коричневого цвета. Это пальто «городское». Видимо, снятое с плеч какой-то еврейки, которую ограбили и убили. Она торжественно подносит мне платок из тонкой шерсти, белый в коричневую полоску. Она улыбается!
– Видишь, как я тебе все подобрала?
– Роза, что я с этим буду делать?
– Ты повяжешь это на свою голову, вместо этой красной дряни, которую ты носила все это время.
Платок был светлый и даже новый. Я завязываю его два раза, раз сзади и второй на лбу.
– Великолепно! Это тебе очень идет. Хорошего время препровождения в Балте с сержантом Василиу! – саркастически говорит она.
– Спасибо, Роза, спасибо за все.
Роза пристально на меня смотрит и говорит странную фразу:
– Я надеюсь, что ты останешься в живых.
– Почему ты мне это говоришь?
Она помолчала секунду, проглотила слюну и в конце концов ответила:
– Это обычное пожелание, ничего особенного.
Только по прошествии многих лет я поняла, зачем она мне это сказала. Девочек и молодых женщин по пути к новому месту насиловали и убивали.
Я ушла оттуда, оставив ее со всеми ее красотами, «хлеб» остался на столе, я решила, что этот хлеб я больше никогда не попробую. Что могу сказать в скобках, это было преждевременное решение. Я выхожу из дверей и направляюсь на кухню полицейских. Вхожу, страшная жара, у плиты стоит наш повар поглощенный работой. Он оборачивается ко мне и смотрит, разинув рот.