ДМБ-90, или исповедь раздолбая.
Шрифт:
А знаете, я согласился. Действительно, когда я ещё Байкал увижу, омуля поем. А работать на офицериков. Так с собой же надо ещё трёх брать. Ну, с одним-то понятно – Марков, конечно. С остальными надо покумекать ещё. Посовещавшись с Володькой, решили брать Никитина и Романова. Они из благодарности, что мы их выдернули из ада, будут всё делать, даже пятки лизать нам.
Весь батальон буквально извёлся от зависти. Ещё бы, мы как в поход собирались. Лодка, палатки, удочки, крючки, грузила, лопаты, котелки, сухпайки и прочая, и прочая, и прочая.
В субботу утром наш кортеж, состоявший из легковушки и грузовика,
Во второй половине дня мы прибыли к местечку у деревни Выдрино, раскинувшейся возле величественного озера Байкал. Соскочив с грузовика и дав указания на ходу парням, я помчался к берегу. Взбежав на возвышенность, я замер как вкопанный. Передо мной открылся потрясающий вид. Насколько хватало взгляда - была вода. Волны, высотою метра в два, разбивались об утёс, на котором я стоял. Воздух, казалось, пропитался смолой вековых сосен и суровым Байкалом. Противоположный берег виднелся узенькой полоской в лёгкой дымке вечернего заката. Красота неописуемая. Байкал надо видеть, Байкал надо прочувствовать, Байкал невозможно не полюбить! Дикая природа дикой красоты!
Местный дедок, с нескрываемым удовольствием наблюдавший за мной, спросил:
– Нравится?
– А то! – С восхищением сказал я.
– Как думаешь, сынок, сколько километров до того берега?
– Ну, где-то около четырёх, наверное, – подумав, ответил я, ожидая подвоха.
– Хрена там, сорок с хвостиком! – выпалил дедок и засмеялся от увиденной моей реакции на лице.
Представляете, какая экология потрясающая на Байкале, если на таком расстоянии виден противоположный берег. Я такое видел только в Антарктиде, да и то по телевизору! Фантастика!
Пока наши офицеры на лодке уплыли рыбу ловить, мы решили искупаться. Несмотря на то, что была середина лета, вода в озере была ледяная. Но всё же я искупался, даже попил водички байкальской. Потом согревался у костра, разведённого ребятами, стуча зубами.
Вечером была уха, сваренная на костре. После того, как офицеры вырубились от непомерного количества водки, пришло наше время. По-хозяйски достав несколько бутылок из вещмешков, я всех пацанов пригласил к костру. Здорово тогда посидели, поговорили. Спать легли только с рассветом.
Утром офицеры ничего не заметили, решив, что побили рекорд выпитого ими. Мы, конечно же, не стали разуверять их в обратном.
Эти два дня были лучшими за время моей службы в Забайкалье. Жаль, что всё хорошее быстро заканчивается. Пора было собираться в обратную дорогу.
А в гарнизоне тем временем начинался голод. Всепожирающий, выбивающий из вас все мысли. Думаешь только о еде. Он парализует твоё сознание. Хочется только жрать, жрать и ещё раз жрать!
Дело в том, что в столовой вырубилось электричество, поэтому еду готовили в полевых кухнях, на натуральном огне. Еда получалась совсем уж жуткая. Каша настолько подгорелая, что, переворачивая миску,
Естественно, все не могли насытиться такой пищей. В кафешке всё подмели мгновенно. Помогали нам немного гражданские на стройке. Они вообще относились к нам, как к своим детям. Спасибо им за это.
Весь гарнизон уже сходил с ума, солдаты бродили, как тени. Напряжение нарастало. Оно просто висело в воздухе. Достаточно было малейшей искры и произойдёт взрыв. Только самые ушлые лоснились кожей лица, находя себе где-то пропитание. Я решил сходить в кочегарку, к землякам, может у них чего было съестное. Володьку взял с собой, не мог я его бросить, хоть и просили меня кочегары не приводить никого.
Ребята нам обрадовались. Для начала Гришка предложил нам папиросу, набитую какой-то странной травой. Прожив почти девятнадцать лет, я не знал, что такое конопля. Всё-таки в советское время учебные заведения оберегали от торговцев «дурью». И менты были порядочнее и человечнее. Сначала меня не зацепила «травка», но со второго штакетника я поплыл. Всё стало как в замедленной съёмке, было грустно и смешно одновременно. Потом захотелось жутко жрать. Вот тут-то нас с Марковым ребята угостили наваристыми щами с мясом. На второе была варёная картошечка с мясом.
– Ребята, откуда такая роскошь? – блаженно развалившись на диване, спросил я.
– Гав-гав, Серёга! – лукаво глядя на меня, ржали кочегары.
– Не понял, чего лаете, дурни?
– Это вам лаять надо, пацаны, мы уже привыкли за год собачатину жрать в голодные времена.
Только тогда я понял в чём дело. Я был в шоке, я всегда любил собак. А тут слопать её и в супе, и картошке. Самое интересное, что у меня не было рвотных позывов из-за брезгливости. Скажу честно, мне понравилось мясо. Володька вообще заявил, что с голодухи можно и чурбана какого-нибудь забить на шашлык.
Через неделю после начала апокалипсиса столовского в гарнизоне произошёл случай, вернувший в мгновение ока электричество. Вспышка, распалившая огромный костёр всеобщей ненависти, произошла там, где её не ждали.
Ночью блатные из нашего батальона решили сходить в самоволку в соседний посёлок. Поживиться хотели курами, яйцами в курятнике, может, если удача улыбнётся, то и корову втихую подоить. Короче, на промысел отправились. Воровать. Черноту население не любило, поэтому и не подкармливало как нас. Их возле забора задержал патруль комендантского взвода. Слово за слово, в общем - понеслось. С каждой из сторон по одному побежали за помощью к своим. Кто-то кого-то перехватил в дороге, кто-то увидел что-то из окна. Закончилось всё грандиозной дракой на плацу, в полутьме, при зловеще мерцающем синевой свете фонарей. Дрались не только краснопёрые с чёрными, но и все славяне выбежали против блатных биться. Стоял такой хруст сломанных челюстей, свёрнутых носов и проломленных черепов, что мне даже жутко стало. Черенки лопат, ремни, табуреты, вёдра, кирзачи и прочие подручные предметы мелькали перед лицом. Как меня там не прибили, до сих пор загадка. Хотя я особо-то и не лез в гущу, всё более наскоками нападал сзади с ремнём в руках и отскакивал обратно.