Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
– Да?
Он молча слушал, шевеля желваками.
И вдруг заорал, наклонившись ко мне:
– Тогда зачем ты, сукин сын, взрослый мужик, допустил до беременности?!
Захотелось на грубость грубостью и ответить, но память подбросила эпизод с капитаном Тумашем с его беременной дочерью, и тихо пытался оправдываться:
– Так получилось... из-за моей неосмотрительности... Я не хотел этого... Вы уж простите!
Капитан резко встал, подошел к двери и, обернувшись, зло бросил:
– Ну погоди! Я тебе еще сделаю!
Я прикрыл
Поехал к "Аппендициту", мне нужно было найти нового хозяина для Мишки. В сложившейся ситуации не знал, куда его девать. Простояв часа два, нашел! Его взял Толик Шацкий, лучший джазовый барабанщик. Он сказал, что для его парализованной мамы, за которой он один ухаживал с двенадцати лет, собачка будет в радость. Я был доволен тем, что отдал собаку в хорошие руки.
Пришел с работы, как всегда, поздно. Лана лежала в кровати и смотрела телевизор. Раздевшись, я лег рядом, обнял. Она отодвинулась. Я продолжал поглаживать.
– Ты думаешь, я не понимаю, почему ты меня гладишь, думаешь, я такая дуга?!
– раздался всхлипывающий голос.
– Ты пгосто хочешь, чтобы я сделала абогт и бгосишь меня... Я знаю, - всхлипывала бедная женщина, попавшая в вихрь моей сумбурной жизни.
"Обязан мирно и спокойно убедить ее в необходимости аборта. Срок небольшой, надеюсь, осложнений не будет, и все закончится благополучно для всех - кроме неродившегося ребенка".
Придвинулся поближе, обнял, зашептал в ушко нежные слова, продолжая поглаживания. В общем, загипнотизировал, ведь когда очень надо - может получиться.
К сожалению, мирно и спокойно в моей непутевой жизни ничего не получается! Боярский под большим секретом рассказал жене о том, что я опять с Наташей. Женщинам тяжело жить с чужими секретами, и они как можно раньше стараются от них избавиться. Белка позвонила своей двоюродной сестре Элле. Элла - та девственница, которую восемь лет назад на Погулянке я не тронул, жила с мужем и ребенком этажом выше Ланы. Она, не мешкая, спустилась вниз и поведала Лане то, что узнала от Боярской Беллы.
Вернувшись поздно с работы, я тихо, чтобы не разбудить, открыл входную дверь. При свете настольной лампы за столом сидела Лана.
– Привет, не спишь?
– мяукнул я.
– Как я могу?!
– раздался громкий в ночной тиши голос.
– Как я могу спать, если ты меня обманываешь?! Я знаю, ты виделся с Наташей, может, скажешь, что нет?! (Ни одной буквы Р.)
Со дня встречи в "Дружбе" с Наташей я пребывал в каком-то раздвоенном состоянии. Радость, что не потерял Наташу, и горечь о без вины виноватой Лане. Совесть покалывало. Но я не ожидал такой быстрой передачи информации. Боярский не говорил мне, что рассказал жене о моем возвращении к Наташе. Соображать надо было быстро.
– Ты правильно сказала - виделся... я случайно встретился... Мы поговорили и разошлись... Между нами все кончено... Я хочу быть с тобой и вместе с тобой уехать в Америку!
– солгал я, так сказать, во благо многих.
Но
Все последующие дни я вел себя примерно. Лана стала чаще ходить к своим родителям, успокоилась, и мы стали искать врача для аборта. Похоже, я был прав - ее родители не хотели "байстрюка". Она отмалчивалась, но я видел неверие в ее глазах.
Начало ноября. Дует колючий холодный ветер. Дело идет к дождю. Я везу Лану к врачихе домой на аборт. Через два часа забрал. Врач сказала, что все хорошо. Утром она встала раньше меня, поставила чайник. Я тут же встал и последовал за ней на кухню. Сели за стол.
– Лана, как ты себя чувствуешь?
– А как бы ты хотел?
– спросила она, повернувшись ко мне боком.
– Я бы хотел, - ответил я медленно, - чтобы ты чувствовала себя отлично и чтобы всегда была здорова.
– Помедлив чуток и понизив голос, я произнес: - Лана... я должен сообщить тебе не очень приятную новость... и хочу заверить тебя, что нет никакой твоей вины в том, что... я ухожу!
– Я давно это понимала!
– вдруг закричала она, да так, что я слега подпрыгнул на стуле.
– Лана, пожалуйста, не нервничай, тебе не следует волноваться, - попытался я ее успокоить.
– Я знала, знала, что ты вегнулся к Наташке, думаешь, я такая дуга!
– продолжала выкрикивать она.
– Нет, не такая.
– Не згя меня пгедупгеждали не связываться с тобой!
– кричала женщина.
– Дуга я набитая!
– Ну что ты, Лана?
– Все делал, чтобы уговогить меня на абогт!
– она резко встала и пошла в комнату.
Я за ней.
– Лана, я ухожу сегодня, сейчас... Скоро придут ггузчики (не намеренно скартавил) забрать пианино... Телевизор я оставляю тебе.
– Вот так сгазу... уходишь?!
– заплакала она.
Я не знал, как ее утешить, и мямлил:
– Лана, не надо, не плачь, пожалуйста... Тебе будет лучше без меня... ты хорошая девушка, но мы очень разные... Я тебе не нужен... Поверь, так будет лучшее для нас обоих.
Она легла на кровать и отвернулась к стене, продолжая всхлипывать. Я стал укладывать свои пожитки. Через час придут грузчики, с которыми я уже вчера предварительно договорился.
Час показался вечностью. Наконец они пришли, взяли на ремни пианино и стали тащить его к выходу. Лана встала с кровати, продолжая всхлипывать и внимательно наблюдая за грузчиками. Когда те подошли к дверям, она вдруг совершенно трезво и спокойно произнесла:
– Смотгите там, не заденьте стенку!
Я глянул на нее, подняв бровь.
– Пока, Лана.
Она не ответила. Я повез пианино назад домой.
Рассорились!
Зашел к родителям. Рассказал им, что расстался с Ланой, и что мы очень разные, и что у меня пропали к ней чувства.