Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Бедная Лана не понимала, что происходит. Ждала меня с работы, ласкала - все бесполезно, я не возбуждался. И ведь во всем этом, нет ее вины, корил я себя. Вдруг стало как когда-то с Ирой - ложился и вставал с мыслями о Наташе. Однако между этими ситуациями была и существенная разница. Наташа не была склонна к флирту. Мне больше не приходилось наблюдать, с кем моя женщина заигрывает, на кого положила глаз. С ней я был спокоен! Верность женщины - клад для мужчины!
Туман, в котором я существовал на протяжении более трех месяцев, рассеивался. Два дня подряд я подъезжал к институту к пяти часам, становился поодаль и наблюдал, как моя стройная "косуля" идет к трамвайной
Сегодня Лана с довольной рожицей сообщила сногсшибательную новость о том, что она - беременна. Спросила, рад ли я. Совершенно огорошенный, я ответил, что дети - это хорошо, но сейчас не очень подходящее время.
– Почему?
– Ты же знаешь, Лана, мы собираемся скоро ехать в Америку, и с маленьким ребенком все будет гораздо сложнее.
– Так что же, делать абогт?
– надулась она.
– Боюсь, что у нас нет другого выхода.
Она бросилась на кровать, зарылась головой в подушку. Я казнил себя за то, что допустил это. "С Ланой все равно не смогу жить, не мой она человек, просто красивая баба, и ничего более. Не хочу больше ее красоту. Нужно ли рожать ребенка, заранее зная, что он будет расти без отца? Она должна сделать аборт! Вот что выходит, когда бросаешься, как в омут головой, в любовную авантюру". Последующие дни я не находил себе места. Мало того, что потерял Наташу - Лана против аборта!
Мишку совсем перестала выводить. По утрам меня больше не ждал у кровати столик с завтраком. Не купала.
Операция "Кафе Дружба"
Конец октября. За окном "Аппендицита" - холодный дождь. Вечер. Лабухи работают. У меня выходной. Я пил вторую чашку кофе. "Как быть? Как жить? Что делать?" - три вопроса, преследующие меня с момента женитьбы на Ире. Душевное состояние - меланхолически торчащее. И вдруг... ярким зигзагом блеснула в сером веществе идея! Проглотив остатки кофе, я выскочил в дождь и побежал к телефону-автомату. Боярский был дома. Я попросил его выйти через десять минут - есть разговор. Через десять минут мы уже сидели в моей машине.
– Вова! Я не могу и не хочу жить с Ланой!
– живо выпалил я.
Откинув назад голову, подняв кверху ус и большими глазами уставившись на меня, Боярский вопросительно смотрел.
– Не хочу я ее вместе с ее красотой, у меня на нее больше не стоит! И, - добавил я, - ко всему этому она беременна и не хочет делать аборт!
Он еще больше округлил глаза и поднял второй ус.
– Недавно несколько раз подъезжал к Наташе на работу, чтобы две минуты, издалека, посмотреть на нее, пока она идет к трамваю... Не могу без нее! Она стала встречаться с каким-то парнем и пока еще к нему не привыкла, хочу провернуть одну операцию, - протараторил я на одном дыхании.
Боярский молча закурил.
– Чтобы провернуть эту операцию, мне понадобится Третьяк.
– Зачем?
– подал он наконец голос.
Была у Боярского одна знакомая, тоже Наташа - хорошая, умная девчонка, с прекрасной фигурой и с очень уж неудавшимся личиком. Как-то Натан, увидев ее, воскликнул: "Да у нее ж на лице маска, как у хоккеиста Третьяка!" Так и стала Третьяком. Наташа была с ней знакома, виделись в кампаниях.
– Ты знаешь, как ее найти?
– Да.
– Я дам тебе номер телефона Наташиной работы, - взволнованно продолжил я, - ты дашь его Третьяку и скажешь, что я очень,
– Почему "Дружба"?
– пробормотал Боярский.
– Мы с Наташей довольно часто там бывали.
– И что дальше?
– шевельнул усами Таракан.
– А вот дальше что... не знаю, чем это закончится... Но хочу испробовать свой шанс и зайти в это время в кафе... А там видно будет. Думаешь, Третьяк справится с заданием?
– Да, конечно, справится, она умница, - успокоил меня Вова и, усмехнувшись, произнес крутя ус: - Ну и заварил ты кашу!
Написав Наташин рабочий телефон, вручил ему. Договорились увидеться на следующий день. Уставший после работы, я пришел поздно. Лана не спала. Неожиданно предложила помыть меня. Я отказался.
– Что с тобой, Мугзик? (Не переставал вздрагивать, слыша это "Мугзик". Как-то Руслану рассказал, что она меня постоянно называет "Мугзик" и что не могу "Мугзик" слышать больше. Руслан предложил подсказать Лане слово "Пегсик".)
– Ничего, - бурчал в раздражении, - устал, купаться не буду, спать хочу.
Разделся. Лег. Она, быстро сбросив халат, голая нырнула ко мне под одеяло. Прижавшись к моей спине, руками ласкала меня - ничего не помогало, залезла с головой под одеяло - тоже ничего.
– Мугзик, ну что с тобой?
– вопрошала бедная красивая женщина.
Мне было жаль ее. К сожалению, от жалости ничего не поднимается.
Утром выглянул в окно на свою машину - лобового стекла не было... Побежал в магазин. В магазине тоже не было. В городе машины раздевали постоянно. Я позвонил Срибному, он позвонил кому-то и сообщил мне, чтобы ехал на станцию техобслуживания - стекло будет. День начался не очень удачно, но хорошо, что есть Марик. К середине дня стекло поставили. Я позвонил Боярскому.
– Чувак я же тебе говорил, - с ходу начал он, - Третьяк умничка, уболтала твою Наташку... И сегодня в восемь ты сможешь испробовать свой шанс.
– Молодец Третьяк!
– радостно воскликнул я.
– Полдела сделано!
Договорились встретиться, каждый на своей машине, в полвосьмого на улице, что напротив кафе. Тут же позвонил Лещу и договорился заменить меня сегодня в ресторане.
Сейчас четыре часа. Куда девать оставшиеся четыре? К родителям идти не хотелось, мать начнет задавать ненужные вопросы. Зашел в Интурист пообедать. Оставалось еще два часа. После короткого раздумья пошел к нашей с Ирой квартире, все это время пустовавшей. Понимал, что нахлынут воспоминания, но ноги сами несли в мою обитель любви и боли. Прошло уже более восьми месяцев с тех пор, как Ира ушла в небытие. Боль прошла - остались воспоминания. Квартира встретила меня могильным холодом и темнотой. Я включил свет, затопил кафельную печь, закурил и лег на кровать. Покрутил радиоприемник. Играли "Песню Сольвейг" Грига.
"Что мне делать, если Наташа скажет, что поезд ушел и она встречается с другим и вообще меня уже не любит... и... и не нужен я ей в ее жизни. В первый раз вернулся к Ире, теперь - Лана. Кто же такое простит?!"
В размышлениях пробежало время, и я поехал в кафе "Дружба" на заключительную, решающую часть операции. Все еще не знал, что скажу Наташе. С Боярским подъехали почти в одновременно. Поставили машины рядом. Вова мотнул мне головой, чтобы я сел к нему.
– Ну что, курнешь для храбрости?
– протянул он мне уже прикуренную мастырку.