Дневник путешествия Ибрахим-бека
Шрифт:
Я спросил:
— И сколько будет продолжаться это безобразие?
— Неизвестно. Может быть, десять дней, может быть, пятнадцать. Пока губернатор не уедет, будет «та же чаша и та же каша». [160]
Вижу, нет иного средства от зловредства этих демонов, как творить молитву: «Нет могущества и силы, кроме как у всевышнего бога!».
Досаднее всего было то, что мы уже увязали наши вещи и их пришлось снова распаковывать.
Потом я отправился на базар. Что я там увидел!! Невообразимая толчея и суматоха. С дикими кликами скачут на конях слуги губернатора и фарраши. Заметив верблюда, коня
160
«Та же чаша и та же каша» — персидская поговорка, означающая «ничего не изменилось». В сборнике «Персидские пословицы и поговорки» (М., 1961, стр. 179) переводится: «Тот же суп и та же миска».
Юсиф Аму сказал:
— Улемы нашей веры написали о многих приметах, знаменующих появление в день страшного суда высочайшего вершителя всех дел, да увеличит аллах его радость, и мы все про это читали. Но среди них нет таких, как захват лошадей, верблюдов и мулов. Вот мы и увеличили свои познания в этой науке. Поистине, только руками разведешь! Среди бела дня на мусульманском базаре силой отнимают у людей имущество и, несмотря на очевидность злодейства, не находится никого, кто бы прислушался к воплям несчастных! Диво, да и только!
Итак, после всех этих огорчений я натянул аба на голову и, примостившись в уголочке, заснул. Проспал я недолго, меня разбудили громкие голоса. Поднявшись, я увидел, что возле дверей дома стоят два фарраша. Один из них спросил:
— Земляк, не вы ли вчера нанимали трех лошадей? Я ответил утвердительно.
— Где же лошади?
— Мукари не пришел, вот мы и оказались не при чем.
— Вы должны дать обязательство, — сказал он, что, если лошадей приведут, вы не поедете.
Вижу, он мелет какую-то чепуху.
— Что еще за обязательство? — рассердился я. — Мы и так отдали целых пятнадцать кранов. Наши карманы — не бездонная бочка.
Фарраши подняли крик и заявили, что они отведут меня к фаррашбаши. Подумав, что, если препираться с ними, они, пожалуй, схватят за воротник и силой потащат, я воскликнул:
— Во имя аллаха, что ж, идемте!
Я надел аба, и мы отправились в Нарин-Кале — резиденцию губернатора.
Вижу, Юсиф Аму также идет с нами. Как я его ни уговаривал вернуться домой, он не согласился и только сказал, что он не найдет себе дома места от беспокойства.
Когда мы прибыли в крепость, нас прежде всего повели к некоему человеку, назвав его «наибом». [161] Один из фаррашей шепнул ему что-то на ухо и ушел. Наиб повел нас еще к какому-то человеку. Это и был сам начальник полиции. Наиб тоже пошептался с ним.
Я был в крайнем смятении. Я подумал, что этим бесчестным людям ничего не стоит продержать меня здесь в тюрьме целый год, и кто услышит мои крики о помощи? Может случиться, что губернатор отдаст приказ отрезать мне уши и нос. Кто тогда вступится за меня, кто мне поможет? Всякий, кого душил ночью тяжелый кошмар, может до некоторой степени представить мое состояние, понять мой ужас и тревогу.
161
Наиб — заместитель, наместник.
Фаррашбаши между
— Ну, человечишко, что же ты сделал с лошадьми?
— С какими лошадьми?
— С теми самыми, которые ты нанял вчера.
Стараясь держаться смелее и независимее, я громко закричал:
— Да понимаешь ли ты, что ты говоришь? Что я могу ответить на такой вопрос?
Фаррашбаши вскочил в страшном гневе и заорал:
— А ну-ка пойдем!
Мы прошли двор и очутились в большом зале. Я увидел, что возле окон залы, скрестив руки на груди, стоят несколько просителей и истцов, настолько неподвижных, что можно бью подумать: душа уже покинула их тела.
Судья восседал на кресле, а несколько поодаль от него сидели какие-то люди в чалмах.
Фаррашбаши подтолкнул нас ближе, и мы остановились, опустив головы. Он доложил судье:
— Эти люди наняли лошадей, а теперь отказываются от этого.
— Судья спросил:
— Где лошади?
— Господин судья, — сказал я, — мы этого не знаем.
Я хотел еще кое-что добавить, но тут вмешался Юсиф Аму:
— Господин судья, мы — путешественники, иностранные подданные. Если вы причините нам вред, то я тотчас же отправлюсь на почту и телеграфирую в Тегеран английскому посланнику о том, что здесь творится.
Судья немного помедлил, покрутил усы и затем, не найдясь, что ответить, сказал:
— Вы свободны, свободны.
Тогда я набрался храбрости и заявил:
— Господин судья, иностранные мы подданные или ваши соотечественники — это неважно. Слава богу, мы — мусульмане. Но я хочу вам доложить следующее: в былые, далекие времена каждый падишах, который желал вторгнуться с войском в чужую страну, выдвигал религиозные мотивы. Религиозная сущность была обычным поводом для захвата чужих стран. Однако теперь каждое государство, нападая на другое, имеет в виду захватить в руки свободу граждан этих стран и торговлю, в которой они видят основу благополучия и спокойствия народа и причину процветания страны. Ради расширения сфер торговли тратятся миллионы и проливается кровь. Так не удивительно ли, что вы собственными руками закрываете перед своим народом пути к торговле. Вместо того, чтобы строить железные дороги и прокладывать караванные пути, вы под видом всяких реквизиций и «захватов лошадей» отнимаете у народа единственный вид транспорта — верблюдов и лошадей, содержание которых стоит им хлопот, тяжкого труда и трат. Вы просто издеваетесь над рабами божьими, не боитесь вы бога!
При этих моих словах судья закричал еще громче:
— Вы свободны! — и отвернулся от меня.
Фаррашбаши также сделал нам знак удалиться, и мы направились к выходу. При этом фаррашбаши сказал тихо наибу:
— Выгодное же дельце вы мне подстроили! Затем еще раз крикнул нам вслед:
— Нечего вам тут толкаться, убирайтесь!
Мы направились к воротам крепости. Вижу, за нами бегут те два фарраша и один говорит, чтобы мы дали им «на челав».
— Что, что? — не расслышал я.
— За услуги, — ответил он.
— Ах ты, негодяй! — возмутился я. — Какие-такие «услуги» мы от тебя видели?
Он ответил:
— Так разве мы батраки твоего отца? Надо же нам что-то есть — не сосать же нам молоко матери? И мы хлеб едим.
— А мне-то что? — вскричал я. — Эй вы, слуги фараона и Шаддада, а ну-ка подальше от меня! Да вырвет господь из земли корни ваши и вам подобных! Или вы ждете, чтобы я снова вернулся к тому Нимвроду и спросил бы у него, чего хотят от меня эти порождения шайтанов?!