Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Но под обстрелом или под бомбежкой будет ли возможно ночью перекусить?!
Царевна Будур
15 декабря 1999 г
Сегодня с утра наши мужчины соседи показали истинное свое лицо.
Они струсили!
Не защитили собаку Лайду. Дворового друга детей Сулеймана.
В собаку стреляли парни-чеченцы в форме боевиков.
Мужчины из нашего дома отшатнулись
Рядом, у их ног, уничтожали живое существо!
Они молчали?!
Это Сулейман, он собаку Лайду кормил. С ней постоянно играли его сын и дочь.
Султан, Хавин отец, и Николай, тот, что живет с парализованной матерью.
Вступилась моя мама. Сказала, что так поступают жестокие дети, а не мужчины на войне!
Боевики навели на нее пистолет.
Мама не сдвинулась с места.
Говорит им:
— За меня с вас спросят! — и нагло стоит, руки в боки.
Тогда боевики ответили:
— Мы зайдем к тебе, тетка!
Мама совсем разозлилась. Кричит им:
— Я жду! И дверь закрывать не стану!
Я вышла. Лайду мы занесли в самый близкий от нее подъезд.
Тот, где квартира бабушки Стаси. Перевязали, поставили воды и ушли. Собака большая! Дворняга. К себе мы бы ее не донесли. Она тяжелая.
Когда стемнело, явились эти парни. Попросили у мамы уксус. Извинились!
Сказали, что мужиков нашего двора, через эту собаку, они проверили на «вшивость»:
— Гнилые у вас мужчины! Пьют и воруют. Воруют и пьют! Мы видим, кто какой! Если помощь нужна, мы ночуем в среднем подъезде у Азы. Обижать будут — зовите!
Придем!
Они ушли. А я и мама, используя затишье, отнесли раненой собаке кусок лепешки, еще теплой. Долго гладили ее. Собака была жива!
У нас умирает кошка, которую все хотели взять себе, сразу две соседки. И, в конце концов, никто не взял! Несчастливая она. Кошечка — серая с белой грудкой. Очень пушистая. Она ничего не ест! И есть нечего… Умирает от голода. Мы зовем ее — Седа. На чеченском языке это означает «Звездочка».
У моего кота Чипса еле двигаются лапы. Однажды его спас Аладдин…
В ночь на сегодня мне снилась Кусум. Моя несостоявшаяся свекровь!
Нина и Стася слышали по своему скрипучему радио: к нам, в Чечню, приезжает ОБСЕ.
Но пушечная канонада не прекращается.
Будур
16 декабря 1999 г
Аладдин! Аладдин! Пришел вчера вечером!
Подтвердил, что женился. Через час заявил: «Это неправда!»
Путался, врал, говорил о том, что он хотел проверить меня…
Спрашивал, пойду ли замуж за него второй женой?
Болтал глупости, в которых мы с Кусум якобы можем быть подругами.
Я ответила:
— Да! Пойду! Второй
Потом вуз. И вот тогда я возьму себе в мужья того, кого захочу! Выберу сама!
Аладдин вытаращил глаза. Такой злой и непокорной он меня еще не видел.
Он попросил, чтобы я не торопилась, подумала.
— Уже дважды побывавшая замужем женщина окрутила тебя! — вставила свое мнение моя мама. — Но… Для нас так лучше.
Аладдин побежал за мамой на кухню и назвал ее маманей.
Говорил, что запутался… Что по книгам нужно в первую очередь жениться на разведенных женщинах, чтобы уменьшить среди людей внебрачные связи и разврат.
— Это мудро! — согласилась мама: — Но если ты женат, ты не должен заходить к нам. Так?! Это тебе позор. Нам — грязь! — поставила она последнюю точку в разговоре.
Аладдин сник.
Мама явно злилась. Он стал ее раздражать…
Аладдин стал прощаться.
Выложил все деньги, что были в его карманах, даже мелочь.
— Вам, на еду, — пробормотал он и вышел за дверь.
А я до такой степени перенервничала, что у меня сдавило пищевод и желудок.
Стало невыносимо больно внутри!
Я выскочила за ним во двор. Я окликнула его.
Аладдин дошел до среднего подъезда нашего дома. Не выдержал. Оглянулся!
Потер пальцем левый глаз. Переносицу. А затем, не останавливаясь, быстро зашагал и исчез за поворотом.
Оставшись одна, я рыдала, не в силах остановиться.
Плохо понимала, где я нахожусь, жива я еще или уже нет…
Я давала какие-то клятвы и проклинала себя и весь мир. Война показалась мне глупой, совершенной пошлостью рядом с моей потерей…
Наверное, это самый страшный день в моей жизни!
Но внешне я ничем не выдала себя. Даже маме.
Продолжаю.
Вечер.
Ночью раненую собаку кто-то добил камнем.
Камень лежал рядом, в ее крови. Утром мы прибежали ее погладить, перевязать. Все это увидели.
— Лаяла! Мешала лазить по чужим квартирам! — быстро сообразили соседки-бабушки:
— Мы видим! По ночам в подъезде напротив — свет от фонариков! То в одной квартире, а то в другой! У нас дырочка в одеяле на окне Мы в нее наблюдаем, — признались они.
Собаку Лайду похоронили дядя Коля и ее хозяин Сулейман.
Коля нас ненавидит. Ворчит гадости и грязь.
За наглое обращение ко мне в пьяном виде Аладдин уже делал однажды ему замечание. Потому дядя Коля злой. А мама открыто зовет его пьяницей и вором.
Ночь. Канонада за окнами.
…Я написала Аладдину письмо. Письмо, которое он не прочтет. Я не посмею отдать его. Гордость моя не позволит. Я пришила письмо к твоим страницам, Дневник.