Дневник. Том 1.
Шрифт:
сах... Хотя если актеры достаточно безобразны, как, например,
Лижье, еще бывает, что они не лишены таланта; а остальные —
их имен я никогда не упомяну в своих писаниях... Видите ли,
театр — это должно быть Дважды два четыре. Чтобы там
были роли, настоящие женские роли. Именно это и явилось
причиной успеха Мазер... Мадемуазель Бертен однажды зая
вилась ко мне и просит пятьсот франков. Я ей говорю: «Для
чего?» —
спанье с Фехтером». Он смеется. «Что-нибудь новое для зри
теля? Вот еще! Если у «Ревю де Де Монд» изменить цвет об
ложки, оно потеряет две тысячи подписчиков... Забавляйтесь!
Упустите время — потом пожалеете».
По поводу нашей статьи о Поссо * он говорит: «У вас есть
какие-нибудь его работы?»
В другой раз: «Нападки Рокплана ничем мне не повредили.
Что можно мне сказать? Что я глуп, что я стар, безобразен?
Все это мне совершенно безразлично... А уж этот Рокплан —
человек весь покрытый aes alienum 1, как выражается Саллю-
стий. Знаете, один молодой человек написал «Сафо», — так
вот он попал в точку! В предисловии он пишет: «Авторы, кото
рые печатают свои книги в расчете на дешевые читальни...»
А еще этот Пиа! Я решил выложить перед судьями всего
себя, всю свою жизнь... Но когда говорят, что я не знаю фран
цузского языка, — единственное, что я по-настоящему знаю, —
это уже слишком! Я не знаю ни истории, ни географии, но уж
французский... — это чудовищно! * И все равно никто не сможет
1 Долгами ( лат. ) .
53
помешать всему Парижу прийти на мои похороны...» А прово
жая нас до дверей своего кабинета, он говорит на прощание:
«Так что вот, молодые люди, не нужно быть слишком щепе
тильными!» <...>
СТРАНИЦЫ О ГАВHИ *
Огромная пачка любовных писем, купленных на вес у бака
лейщика, — из них он стряпает подписи к рисункам. < . . . >
«— Ненавижу чувства, эмоции, все эти сердца, выложенные
на бумагу, сердца изъясняющиеся печатными знаками. <...>
— Я творю добро, потому что есть вельможа, который мне
за это хорошо платит, и этот вельможа — радостное сознание,
что поступаешь хорошо. < . . . >
«В девяносто третьем все хотели убивать; в сорок восьмом
все хотели грабить. Знаете, кто в сорок восьмом был по-настоя
щему искренен? Те, кто сражался в июньские дни». <...>
— Карикатуры Крукшенка «Бутылка» и «Дети алкого
лика». В
с очагом, обнесенным решеткой, буйно помешанный. На него
смотрят дочь и сын. Дочь — уже распутница, сын — лондон
ский вор, с завитками на висках и цветочком в зубах.
— Один английский клоун во время цирковых гастролей
по Франции писал своему отцу, бочару и члену Похоронного
общества: «Дорогой отец, вот как я выгляжу», — рисунок. «Вот
чем я занимаюсь», — описание представлений и рисунки. «Но
моя жена ждет пятого ребенка. Если вам будет угодно выслать
мне один ливр, при вашем погребении будет одним плюмажем
меньше, зато вы меня очень обяжете» *. <...>
— Бальзак, весь заросший грязью и нудный. В повседнев
ной жизни отвратительный невежда, без всякого понятия. Все
объясненья слушает с открытым ртом, от пошлостей его распи
рает, чванлив, как приказчик. Должно быть, работая, он пре
вращался в какую-то удивительную сомнамбулу — сосредото
чившись на чем-нибудь одном, он интуитивно представлял себе
все остальное, даже то, чего он и не знал. <...>.
54
— В Шотландии вы можете наткнуться на господина, ко
торый прогуливается с каким-то приспособлением вроде этюд
ника под мышкой. Проходят крестьяне, он раскрывает свой
инструмент, — это, оказывается, кафедра проповедника...
Он ничего не знал о своем награждении. Отец де Шенневьер
сообщил ему, что назавтра состоится вручение ордена и что
ему нужно явиться. Гаварни отвечал, что не может. Пришлось
одному из друзей чуть ли не силой вести его к господину Нье-
веркерку за орденом.
«Я страшно хотел получить крест, когда еще носил фраки,
но теперь я их больше не ношу». На нем была синяя
блуза. <...>
«Детский рисунок — вот образец карикатуры. После долгих
попыток мне удалось нарисовать человечка так, как делают это
десятилетние дети; но только одного, другие не получаются!»
<...>
На Версальской дороге в Пуэн-дю-Жур, возле харчевни с
вывеской: «Возрождение говорящего попугая» — выступающая
вперед стена со старой ржавой решеткой, — никак не поду
маешь, что ее можно открыть. Над стеной возвышается крыша
дома и обстриженные верхушки каштанов, среди которых видно
небольшое квадратное строение — погреб, увенчанный облуп
ленной гипсовой статуей: «Зябкая» Гудона.
В этой ветхой стене — калитка с разбитым звонком. Дер