Дневник. Том 2

де Гонкур Эдмон

стояла передо мной во время банкета, и в волнении я как сле

дует не рассмотрел ее, ознакомившись только с запиской: кор

зину прислала г-жа Мирбо. Дома, потрогав и разглядев нако

нец ее содержимое, я уразумел, что это — груда букетиков,

предназначенных для украшения петлиц членов комитета... Как

глупо, как глупо!

Понедельник, 25 марта.

Опять инфлуэнца. С головной болью, утомленный этой свое

образной

болезнью, я должен запастись мужеством, чтобы ра

ботать с Хаяси всю вторую половину дня, преодолевая вместе

с ним трудности перевода японских предисловий Хокусаи *, так

тяжело поддающихся переложению на наш язык.

Ох, какие муки мы испытываем, рождая этот перевод; на

желтом лбу Хаяси набухают жилы, он читает текст и, останав

ливаясь, чтобы перейти на французский язык, всякий раз перед

этим хмыкает; забавно выглядит его сморщенное от напряже

ния лицо на фоне белой двери, к которой прибиты маленькие,

вырезанные из желтоватого дерева воины, когда-то хранив

шиеся в буддийских храмах; они напоминают пряничных чело

вечков и имеют героически свирепый вид.

Среда, 27 марта.

Приходили Ренар и Потешер; говорят, что им опротивело

поведение их современников-литераторов, что явились они для

того, чтобы я помог им укрепиться в великой доктрине искус

ства; и они беседуют со мной об идеях относительно романа и

театра, которые я посеял в умах людей.

Понедельник, 22 апреля.

<...> Посетил сегодня две выставки Гиса, выставку на

улице Лаффит и выставку у Пети.

Современная критика хочет сделать из него значительную

фигуру. Напрасно это: Гис как рисовальщик — гладкописец, а

как художник — самый скверный мазила на свете.

У него есть лишь одно несомненное качество: он мастер

изображать проституток самого низкого пошиба, пристающих на

улице к прохожим. Ему удалось схватить вызывающую живот

ность лица такой девицы, обрамленного широкими, скрываю

щими лоб бандо, и похотливые повороты ее стана, не знающего

корсета, покачивание бедер при ходьбе и колыхание вздуваю-

610

щихся юбок, ее привычку держать руки в карманах передничка

и характерную манеру кое-как нацеплять на шиньон шляпку

с болтающимися завязками, чувственный трепет ее спины и

оголенных выше локтей рук, которые резко выделяются на

фоне мягко падающих складок ткани, — и это в зеленовато-во-

дянистых тонах, словно на акварели, изображающей морг.

Среда, 24 апреля.

Сегодня, прогуливаясь по

улице Берри, я увидел, что все

перекрестки заняты полицейскими: забастовали рабочие омни-

бусного парка, и это привело к конфликтам *. Ну и ну, в

чудесном состоянии находится наше общество! На улице

Берри я слышу, как принцесса и ее гости, находя это забавным,

отпускают глупые шуточки такого рода: «Наконец-то мы изба

вились от шума!» или же: «Теперь, по крайней мере, можно

перейти бульвар, не боясь, что вас раздавят!» Они не пони

мают, что эти забастовки — одно из средств анархического раз

рушения старого общества.

Вторник, 30 апреля.

Выставленная в Салоне картина Каррьера «Бельвильский

театр» изображает жителей парижского предместья как бы

воскресшими из мертвых в день Страшного суда. Мазилой,

пачкающим все серым цветом, — вот кем стал человек такого

большого таланта!

Ей-богу, меня не на шутку злит Пювис де Шаванн, этот

представитель школы Идеала, со своими Музами *, словно выре

занными из фанеры, у которых ноги и руки — как у плохо

отесанных божков с острова Ява. Ей-богу, это уже невтерпеж —

такое полное отсутствие всякого таланта!

В картине «Хозяйка» стиль ампир навязывается всему, даже

садовым стульям. <...>

Пятница, 10 мая.

Ах, этот синий цвет, в который оделись женщины в нынеш

нем году, — синий цвет, вносящий в их наружность ту же рез

кую ноту, какую вносит в живопись берлинская лазурь, не

имеющая ничего общего с небесной лазурью, с лазоревыми ле

пестками незабудки, расцветшей под южным солнцем!

Вхожу в Академию изящных искусств, где открылась вы

ставка картин некоего Фуаса, изображающего епископов, на

гражденных орденом Почетного легиона, и обнаженных жен-

39*

611

щин. Ну и неприятное зрелище эти епископы и обнаженные

женщины! Но когда этот художник создает иллюзию куска рок

фора с пятнышками зелени, положенного под хрустальный кол

пак, рядом с бутылкой фронтиньяна или люнеля, покрытой из

гнившей в сырости подвала паутиной, сквозь которую проби

вается топазовый блеск вина, то он действительно равен Шар-

дену. Однако почему этот живописец сыра выставлен в Акаде

мии изящных искусств?

Суббота, 18 мая.

Поистине Коппе представляет в литературе душу мелкого

буржуа. < . . . >

Среда, 22 мая.