Дневники потерянной души
Шрифт:
Она еще пуще разулыбалась, высоко подняв голову и приосанившись – ей, несомненно, польстило, что о ней слышал даже этот диковинный гость, а значит, она очень важная личность.
Я же лишь с досадой прикрыл лицо ладонью, стыдясь ее фамильярного обращения.
Эль-Ронт поднялся, чуть склонившись и протягивая ей руку.
– Хочешь показать мне, где ты живешь?
– предложил он.
Дочка радостно уцепилась за его длинные пальцы, едва достав до них, и потянула за собой к зарослям дворовых сорняков, весело щебеча на ходу:
– Смотри, вот тут у меня цветочки,
Она не подозревала, что болтает с правителем целой общины... гениальным лекарем... пришельцем с далеких звезд... И я ей отчасти завидовал.
Они скрылись за дверью в дом, и я облегченно обернулся к застывшей в недоумении Ками.
– Видишь? Ее он не напугал.
Немного придя в себя и поняв, что жуткий посетитель настроен дружелюбно и не причинит нам никакого вреда, она проследовала за мной в помещение.
– Ох, а зерно как же? – всплеснула руками жена, уже начав накрывать на стол. – Оно так и стоит за калиткой, если еще не украли! Бан, дурная твоя голова, я же просила принести!
Когда прошел ее страх, она быстро вернулась к своей деловитой практичности.
– Сейчас принесу, - кивнул я, снова выходя.
Больше одного мешка за раз я утащить не мог, а было их четыре. Пыхтя и потея, я приволок один к порогу, чуть не наткнувшись на Эль-Ронта.
– Я помогу тебе, - без тени смущения вызвался он, почти без усилий перенося мешок через порог и идя к калитке за остальными.
– Что вы, тар! – озабоченно бросился я за ним, пугаясь одновременно и за допущенную непочтительность, и за его сердце. – Простите, мы все ведем себя с вами ужасно, но чтоб вы мешки с зерном таскали – это уж слишком!
– Почему же? – окончательно огорошил он меня своим вопросом, очевидно, не считая это большой нагрузкой.
Пользуясь моим замешательством, он поднял два мешка одновременно, неся их в обеих руках, и у меня в очередной раз отвисла челюсть.
Мне ничего не оставалось, кроме как взяться за последний мешок и потащить его к дому.
Уже темнело, и мы сели за стол. Правитель присоединился, как и обещал Эль-Нор, скорее просто из вежливости, чем из чувства голода; хотя при желании, как я давно знал от хозяина, чужаки могли есть любую нашу пищу без вреда для себя. Он похвалил наваристую похлебку, приготовленную Ками, на что та только молча покраснела и кивнула, не в силах справиться со смущением. Эль-Нор, активная и непоседливая, как все нормальные дети ее возраста, со смехом бегала вокруг стула гостя, хлопая его своими ручками по ногам. Всякий раз, когда она проделывала это со мной, у меня появлялось сильное желание ее отшлепать; и только пугливые глаза жены, тут же хватавшей дочку на руки, меня останавливали.
Эль-Ронт же совершенно не раздражался от этих детских проказ. Когда девочка совсем расшалилась и стала карабкаться ему на колени, правитель помог ей, поднимая и усаживая
Ками оторопело уставилась на эту сцену, забыв о еде и вновь явно тревожась о том, что будет с ее дочерью, если чужак вдруг разгневается.
– Эль-Нор, перестань, а ну слезай быстро! – попытался я угомонить ее, но она даже не обратила на меня внимания.
– Пусть открывает новое, - успокоил Эль-Ронт, позволяя подергать себя за воротник. – В этом нет ничего плохого.
Дочка тем временем приставила свою крошечную пухлую ладошку к узкой темной кисти правителя, сравнивая размеры.
– Ого! Такие пальчики до неба достанут! – протянула она и непосредственно, радостно рассмеялась.
– Когда мои сыновья были в этом возрасте, я видел свою задачу только в том, чтобы помочь им обрести контроль как можно скорее, – сказал Эль-Ронт, легко проведя свободной рукой по кудрявой головке. – Теперь я вижу, что это не единственный путь, а один из многих. И за это знание я благодарен всем вам.
Его речь поразила меня, и я долго пытался осознать услышанное. Я был уверен, что чужие неизмеримо более продвинуты, более совершенны как создания Высшей силы, и что им уж точно нечему учиться у нас.
Впервые мне стало понятнее, за что благодарил меня мой хозяин на острове; и что для них наше отсутствие контроля было не меньшим откровением.
Ночью мне не спалось. Я долго ворочался в постели, комкая одеяла. Для Эль-Ронта я на всякий случай постелил (сам, не доверяя это дело жене) на кровати Маура, так как только она была свободна. Но я подозревал, что он, скорее всего, не воспользуется ложем, лишь потому, что в эти несколько ночей не нуждался в отдыхе.
Когда мне надоели бесплодные попытки заснуть, я тихо поднялся и вышел из дома, обнаружив правителя сидящим на бревне под окном.
Он сосредоточенно смотрел куда-то перед собой, и сперва мне показалось, что он просто о чем-то глубоко задумался, пока я не проследил за его взглядом, заметив вдалеке за оградой маячащую у деревьев темную фигуру другого чужака.
Почувствовав мое присутствие, правитель обернулся.
– Мои товарищи волнуются из-за того, что я здесь, - пояснил он. – Говорят, что если весть разойдется по деревне, мне может угрожать опасность. Поэтому на рассвете я уйду.
Я огорченно кивнул, понимая его ответственность перед его подчиненными, хотя мне очень хотелось, чтобы его визит продлился подольше.
Эль-Ронт молча подвинулся, приглашая меня сесть рядом, и я тоже опустился на бревно.
– К тому же, так будет лучше для нас обоих, - добавил он после паузы. – Горе еще слишком свежо. Пока я рядом, ты не можешь забыть о нем и излечиться от своей печали.
Да, семейное сходство было для меня теперь столь явным, что я поражался, как раньше мог его не замечать. Точнее, не хотел замечать, и изо всех сил отрицал очевидное.