Дни гнева, дни любви
Шрифт:
Я тактично промолчала, хотя и не разделяла этого мнения. Ферзен всегда казался мне слишком ветреным. Впрочем, не могла же я отрицать, что раньше, в самые тяжелые минуты, он всегда являлся по первому зову королевы и готов был защищать ее до последнего.
Любовные отношения Марии Антуанетты с графом де Ферзеном были близки к супружеским. Людовик XVI знал об этой связи уже давно, а года два-три назад между королем и королевой, по слухам, состоялся откровенный и доверительный разговор, после которого Людовик XVI отказался от всяких супружеских прав на жену
Как бы там ни было, я могла засвидетельствовать, что с тех пор Людовик XVI и Мария Антуанетта жили на редкость дружно, и каждый из них поклялся другому, что не покинет Францию в одиночку. Эта клятва, возможно, очень осложняла побег, но с ней приходилось считаться.
Мария Антуанетта писала, а я терпеливо ждала, думая, что королева, быть может, захочет со мной посоветоваться. В этот миг дверь кабинета отворилась, и вошла госпожа Кампан, камеристка.
– Государыня, тот молодой человек, которого вы вызвали, уже явился и ждет.
Королева оживленно поднялась, взглянула на меня, и в глазах ее блеснуло лукавство.
– Знаете, Сюзанна, – сказала она, – так получилось, что не вы первая сообщили мне приятные новости.
– Не я? Но кто же тогда мог знать, что…
– Вы первая привезли нам письменные подтверждения согласия моего брата нам помочь. Но устно мы узнали об этом раньше.
– Ваше величество, я не понимаю, как это может быть. Император именно мне передал бумаги и именно на меня возложил честь передать их вам.
– Сейчас вы все поймете, дорогая. Поверьте, это ничуть не умаляет ваших заслуг.
Она подошла к двери и приказала:
– Госпожа Кампан, прошу вас, пригласите графа.
Повернувшись ко мне, Мария Антуанетта добавила:
– Этот молодой человек раньше помогал нам за границей, и очень хорошо помогал. Но вчера он доложил о своем прибытии и заявил, что готов служить нам здесь. Я приняла его услуги.
За дверью послышались быстрые шаги, и через секунду я с изумлением увидела на пороге кабинета графа Дюрфора.
Как всегда, одетый с иголочки, в белокуром парике, надушенный, в белых перчатках и при шпаге, он низко склонился сначала перед королевой, а потом – так же низко – передо мной.
– Государыня, я готов выслушать ваши распоряжения. Ошеломленная, оскорбленная до глубины души тем, что вижу его перед собой, я сдавленным голосом обратилась к королеве:
– Как же это, ваше величество? Человек, которого вы имели в виду, – граф Дюрфор?
– Да, моя дорогая, – с улыбкой отвечала королева, – и мне жаль, что вы не слышали, как восторженно он о вас говорил…
Заметив мой холодный взгляд, королева перестала улыбаться.
– В чем дело, господа? – спросила она, обращаясь к нам обоим. – Вы даете мне понять, что я напрасно свела вас вместе? Ответьте мне, господин граф!
Дюрфор снова поклонился.
– Ваше величество, – сказал он, – я не знаю, что ответить вам
– Мадам, – заявила я, вне себя от гнева и унижения, – прошу прощения, но я чувствую себя не в силах оставаться в одной комнате с этим человеком.
Мария Антуанетта покачала головой.
– Право же, все это странно. Сюзанна, может быть, вы объясните мне, в чем тут дело?
– Ваше величество, умоляю вас не настаивать; если я начну говорить, это будет слишком позорно для графа Дюрфора. Позвольте мне удалиться.
Дюрфор ступил вперед.
– Государыня, позвольте удалиться мне. Я пришел к вам после принцессы, я мужчина – из всех соображений будет лучше, если удалюсь я и избавлю принцессу от испытания видеть меня.
Королева сделала растерянный жест рукой, показывая, что отпускает его. Когда дверь за ним закрылась, Мария Антуанетта внимательно взглянула на меня.
– Ну, теперь мы одни и…
– Простите, что прерываю вас, ваше величество, но, поверьте, мне унизительно даже слышать имя этого человека.
– Хорошо. Если вам это неприятно… Хотя с другой стороны, я дала ему столько поручений…
Заметив выражение моего лица, натянутое и бесстрастное, она замолчала не договорив. Я перевела дыхание. До сих пор неожиданное появление Дюрфора в Париже не давало мне разобраться, что же все-таки заставило этого человека приехать сюда. В Вене он и словом не обмолвился о том, что собирается сменить свою дипломатическую работу за рубежом на беспокойную и опасную службу во Франции. Неужели причиной его возвращения была я? Нет, не следует даже думать об этом. Но если он считает, что я настольно лишена чувства собственного достоинства, что его недавняя выходка уже вылетела у меня из памяти и что я готова растаять от одного его появления, – в этом случае надо раз и навсегда дать ему понять, как глубоко он ошибается.
– О чем вы хотели просить меня, дорогая?
Голос королевы вывел меня из задумчивости, и я, уяснив, о чем она спросила, сразу почувствовала смущение.
– Государыня, мне стыдно признаться, но речь идет о деньгах.
Я знала о дружбе королевы с Полиньяками, с принцессой де Ламбаль, и знала, что они выпрашивали у нее огромные суммы. Для меня эта просьба была необычна, ибо я никогда не просила у королевы ни ливра. У меня было лишь несколько драгоценных безделушек, которые она мне дарила в знак признательности. И вот – полмиллиона ливров…
Мария Антуанетта выслушала меня без всякого удивления.
– Сюзанна, – сказала она решительно, – выходки спекулянта, каким бы богатым он ни был, не должны вас тревожить.
– Но сумма, ваше величество, – она ведь очень велика.
– Пришлите мне все ваши счета, я оплачу их, и это, поверьте, будет самой малой благодарностью за то, что вы сделали.
У меня словно гора с плеч свалилась. Теперь можно будет с насмешкой взглянуть Клавьеру в глаза – ему не удался его замысел. Паулино пересмотрел все наши расходы и выяснил, что я больше ничего Клавьеру не должна. И впредь, разумеется, дела с ним иметь не буду.
Перекресток
Проект «Поттер-Фанфикшн»
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
