Дни мародёров

-Joy-

Когда они снова оказались в Запретном лесу, дышать сразу стало легче. Воздух здесь был свежее, прозрачнее, деревья росли реже и было даже слышно, как где-то поют птицы.

— Здесь как-будто светлее, — радовался Джеймс, протирая очки краем рубашки, торчащей из-под куртки. — И дышать легче.

— Понятное дело! — фыркнул Хагрид. — Утро уж скоро!

— Как утро? — опешил Сириус.

— Так! А вы бы ещё дальше ушли, глядишь и до вечера прогуляли бы! Там время по-иному бежит, оно же, вишь...лес-то

волшебный!

— В каком смысле?

— В таком смысле! Не знали вы, идиоты, что-ли, что наш лес — он же и Каледонский, только клочок его? Или вы думали, что Мерлинов лес с наперсток размером? И кой черт вас только туда понес одних...

— Вот именно, что черт! — Джеймс обогнал Хагрида. — Скажи, Хагрид, что это была за тварь?

— Какая ещё тврь?

— Ну эта... лысая горилла-переросток?

Хагрид молчал, топая так, что хруст веток должно быть было слышно даже в башне Гриффиндора. Джеймс вдруг ни с того ни с сего подумал о том, сколько бедных белок и хомяков ежедневно гибнет под его ботинками.

— Не знаю, не видел я никого! — проворчал он наконец.

— Это как ты не видел колонию пауков размером с наше озеро? Готов побиться об заклад, ты тоже его видел! Кто это? Или что? Выкладывай, великан!

— Не вашего это ума дело! На кой вы за ним сами-то поперли? Или жить надоело? Не видел никого, ничего не знаю, ничего не скажу! Шагайте! Авось до занятий никто вас не хватиться...

— Почему ты так злишься? Потому, что мы напоили тебя? — улыбнулся Джеймс. Голос его вздрагивал от быстрой ходьбы.

Они миновали хижину и шли по лужайке. Точнее Хагрид шел, а они втроем бежали за ним вприпрыжку.

Рассвет уже омыл небо нежными, персиковыми цветами и спящий замок выглядел особенно величественно на фоне девственной утренней красоты.

— В самом деле, старик! Ты чего злой? Тебе жалко своих деточек? — поинтересовался Сириус. — Ну так не волнуйся, нам всё равно досталось больше! — и он показал укушенное плечо.

— Причем тут пауки, Сириус? — великан сердито махнул рукой и Ремус в ужасе отшатнулся, чудом избежав нелепой и страшной смерти. — Вы хоть понимаете, дурилки вы эдакие, что за ваше любопытство дурное головы могли лишиться! Или из школы вылететь!

— Это ещё почему? — нахмурился Сохатый.

Хагрид молчал. Теперь его решительный, быстрый шаг грохотом разносился по всему виадуку и такими темпами они все четверо могли отправиться в пропасть.

— Что там такое в лесу? Что мы чуть не разрушили? Там что-то хранится важное?

— Не вашего ума дело!

— Там какое-то волшебное сокровище? Артефакт? — не отставал Джеймс.

— Марш в башню, пока беды не накликали...или Филча этого пришибленного! — они вышли в темный школьный двор, все ещё мирно спящий. — Ну-ка!

— Серьезно, Хагрид, — Джеймс прищурился. — Там какое-нибудь...

волшебство? Ты сам сказал — Мерлинов лес...

— Нет там ничего! — взревел великан, выпучив глаза.

Джеймс радостно переглянулся с Бродягой и Ремусом.

— И не вздумайте снова туда лазить! Ежели узнаю, что снова вас в лес понесло — лично пойду к профессору Макгонагалл и скажу, чем это вы в полнолуние занимаетесь.

— Что?! — возмутился Джеймс.

— Хагрид!

— Ты не посмеешь, здоровяк!

— Да-да, так и знайте. Всё скажу! А теперь марш спать! Марш!

— Мерлин, как же хорошо! — простонал Джеймс. Когда они вошли в залитую утренними лучами, но всё ещё тихо спящую гостиную, он первым делом упал на диван и теперь блаженствовал на нем, как огромный, ленивый кот. — Я не сдвинусь с места до обеда, решено. Вы отнесете меня в кровать?

Сириус, шатаясь, подошел к креслу, сел в него, но сразу же сполз на пол, положил голову на сидение и кажется тут же уснул. Ремус, преломив один луч, подошел к этому же креслу, перевалился через быльце, бухнулся на него мешком, лицом вниз и больше не двигался.

Только сейчас он понял, как невероятно, чудовищно, ужасно устал...

На кресле напротив спал, свернувшись клубочком, Живоглот. На столике, рядом с недопитым кофе лежал роман Эрнеста Хэмингуэя «Прощай, оружие».

Ремус покосился на Джеймса, но почувствовал себя слишком уставшим, чтобы о чем-то говорить, поэтому просто сдернул с себя гриффиндорский шарф и бросил на стол, мимо ног Бродяги.

— Это была самая дурацкая ночь в моей жизни, — пробормотал тот, не открывая глаза. — Я вас ненавижу, парни.

Рука Джеймса, свисающая с дивана параллельно полу, вздрогнула и сложилась в неприличный жест.

— Жалко, что так ничего и не достали, — промямлил Ремус в кресло. — Может в следующий раз...

— Сказать ему сейчас? — вяло поинтересовался Джеймс, очевидно у Сириуса.

Ремус приоткрыл один глаз.

— Да, пожалуй, — согласился тот, по-прежнему держа глаза закрытыми.

— Вы о чем? — подозрительно спросил Ремус.

Джеймс сунул руку в карман брюк и вытащил маленький фиал, до краев наполненный белесой жидкостью.

Сон как рукой сняло.

Ремус выпрямился.

— Сохатый...откуда?!

— Пауки сосут, — лениво отметил Джеймс и, не глядя, бросил ему флакон.

— Я...я просто... я просто в шоке,— Ремус поднял на друзей сияющий взгляд.— Но...как?! Когда?!

— Когда этот уродец набросился на меня, а сунул ему руку прямо в пасть, — Джеймс открыл глаза. — Это было мерзко.

— С ума сойти...

— А ты думал, мы оставим тебя без лекарства, старик? — Сириус щелкнул пальцами и приподнял руку. — В следующее полнолуние найдем лысую гориллу и надерем ей зад!