Дни мародёров
Шрифт:
Лили проводила его взглядом. Подойдя к могиле, Джеймс неуклюже, неловко наклонился над ней, наколдовал вазу и засунул в неё цветы. Очень осторожно он пристроил вазочку в свежей земле в изголовье могилы — издали Лили видела, как шевелятся его губы, как будто он говорит что-то...
Горло сдавили слезы.
Она поспешно отвернулась, как будто подсматривала за чем-то очень личным и спешно пошла за покидающими кладбище людьми в черном. Слезы заволокли ей глаза и она ничего не видела, так что когда наткнулась на что-то, решила, что это очередное надгробие, а когда подняла взгляд, увидела, что
Они посмотрели друг на друга.
Лили угрюмо отвела взгляд и опустила голову, торопливо вытирая слезы и шмыгая носом.
— Держи.
Она молча приняла у Сириуса платок, не зная, как справиться с той невыразимой тоской, которая шурупом вкрутилась в сердце. Она не должна была плакать. Джеймсу итак хватает слез, но что делать, когда они так и душат, так и рвутся наружу.
Сириус поднял руку и приобнял Эванс за плечо.
Она прижалась к нему, спрятала лицо у него на плече, прижала к носу платок и зажмурилась, стараясь не очень привлекать к себе внимание. Сириус осторожно поглаживал её по дрожащему плечу, пока она старалась справиться с собой в его укрытии, а сам неотрывно смотрел на Джеймса.
Пока они стояли так, снова начал накрапывать дождь, но Сохатый даже не думал сдвинуться с места и так и сидел на корточках у могилы...
Сириус оглянулся и Ремус, восприняв безмолвный сигнал, подошел к нему.
— Не оставляй её одну, — прошептал Сириус. — Здесь кругом мои родственники, не хватало ещё, чтобы они на неё набросились.
Честно признаться, Сириус не ожидал, что Эванс приедет к Джиму домой. Они ведь разругались в хлам, не разговаривали неделями, да и похороны — тягостное, давящее событие и, тем ни менее, вот она, здесь, несмотря на ссоры, жуткую погоду и тяжелую обстановку — вытирает слезы его платком и сердито хлюпает носом, явно негодуя на себя за такую распущенность.
Это вызывало уважение.
Когда Лили справилась с собой, Сириус передал её Ремусу и Питеру и они отправились догонять гостей, а он остался стоять под дождем.
Подняв повыше воротник мантии, Сириус поглубже засунул руки в карманы и нашел себе убежище под листвой маленького вяза.
И если Джеймсу приспичит сидеть здесь до самого утра, то и он будет его ждать.
Дружба — понятие круглосуточное.
Гости собрались в гостиной. Мужчины курили, женщины, словно состязаясь, у кого глаза краснее, собрались вместе на большом, гостеприимном диване дома Поттеров.
Кикимер, эльф Сириуса, прибывший с Поллуксом, ходил между гостей с подносом, на котором лежали сэндвичи. Пару раз он прошипел что-то Сириусу, за что получил пинок прямо при всех — это был единственный случай за весь вечер, когда Поллукс Блэк робко, пугливо посмотрел на своего старшего внука и сразу же поспешил уйти в другую комнату.
Джеймс чувствовал себя чужим в собственном доме.
Ему трудно было вернуться сюда. На столике лежало мамино вязание, на книжной полке — раскрытая книга с очками вместо закладки — так всегда делал отец. И когда Джеймс смотрел на все эти мелочи, ему казалось, что в комнату вот-вот войдет
Джеймс взлохматил волосы и тайком от тётушки опрокинул ещё одну рюмку огневиски, уже четвертую по счету, как вдруг услышал, как наверху хлопнула дверь.
Отцовский кабинет.
Только у Карлуса были ключи от него...
Не чувствуя ног, Джеймс поднялся из кресла, преодолел гостиную, взбежал по винтовой деревянной лестнице наверх, привычно перескакивая через ступеньку и — сердце пропустило удар — дверь в самом деле была приоткрыта, и было слышно, как кто-то возится внутри.
Преодолев коридор в два прыжка, Джеймс рванул дверь на себя.
— Что ты здесь делаешь? — выпалил он, бешеными глазами глядя на Питера — тот стоял, согнувшись в три погибели. Когда Джеймс распахнул дверь, он испуганно оглянулся и рванул вверх приспущенные штаны.
— Я пролил сок на парадные брюки! — пожаловался Хвост и повернулся, чтобы показать Джеймсу пятно, но было поздно – натянутая струна у Джеймса внутри лопнула и стегнула по воздуху кнутом.
— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! — взревел он не своим голосом.
— Сохатый, ты ч...
Скакнув вперед, Джеймс обеими руками схватил Питера за шкирку и взашей вытолкал из кабинета.
— Ай, Джеймс, что ты делаешь, ой, отпусти! — отбивался Хвост на ходу, но Джеймс, не слыша ничего, кроме барабанного боя в ушах, стащил его по крутой лестнице вниз.
— Никто не должен туда заходить, это его кабинет, его, понятно?! — он выкинул Питера в коридор. Хвост зацепился за спущенную штанину, не удержал равновесие и грохнулся на пол. Гостиная шумно заволновалась, из арочного прохода выбежало несколько встревоженных тетушек.
Всё застыло.
— Что вылупились?! — пьяно рявкнул Джеймс и, оттолкнув с дороги Ремуса, выскочил через черный ход во внутренний двор.
В прошлый раз, когда он был дома, в этом дворике звенело лето, а сейчас все раскисло от дождей. Из-за желтых ветвей фруктовых деревьев печально выглядывал каменный сарайчик...
Сбежав со ступенек, Джеймс в сердцах пнул какое-то ведро, и оно загрохотало по каменной дорожке.
В этот же миг дверь, из которой он выскочил, снова хлопнула — следом за ним на улицу вышел Бродяга. И судя по его белому как мел лицу, не покурить вышел.
— Что это за цирк ты там устроил? — громко спросил он, стремительно пересекая двор.
Джеймс порывисто оглянулся, но не успел ничего сказать, потому что Сириус вдруг с ходу толкнул его обеими руками в грудь, так что он невольно отступил на пару шагов.
— Отвали! — зарычал Джеймс, отвернулся, снова повернулся: — Он влез в его кабинет, — выплюнул он. — Он влез в его...
— А я заходил в ваш сортир! — Сириус ещё разок его толкнул, и Джеймс просто заклокотал от злости и несправедливости. — Набьешь и мне за это морду, чтобы все тебя пожалели? Бедный маленький мальчик! Сидит и надирается в дерьмо, пожалейте его! Ну, набьешь?! — Сириус выхватил из кармана палочку и демонстративно бросил её в траву. — Ну давай! Набей! На...