Дни мародёров
Шрифт:
Мерлин...
Они даже лучше, чем он представлял! И как же ему хочется...
Джеймс тяжело сглатывает и поднимает на лицо Эванс влажный, блестящий взгляд.
Она вся просто трясется от ненависти: губы сжаты, в глазах плещется столько обиды и злости, что Джеймсу становится попросту грустно.
— Ну что? Ты доволен, Поттер? — спрашивает она звенящим голосом. — Теперь всё?
Джеймс глубоко втягивает воздух через нос и медленно втискивает руки в карманы.
— Вообще-то я иначе представлял эту сцену, но... да, наверное доволен.
Лили всхлипывает и запахивается, шарахаясь спиной к двери.
Губы её, дрожащие и красные выгибаются
— Слушай, ладно, я был неправ! — говорит он, тщетно пытаясь казаться веселым и непринужденным, вот только Эванс совсем его не слушает и хочет одного — вырваться и убежать. Все попытки удержать её начинают казаться настоящим насилием. Но Джеймс не сдается. — Эванс, ну Лили, ну я не хотел тебя обижать, правда, я пошутил! Я пошутил, слышишь? Ну прости меня, я вовсе не... хочешь я извинюсь? Хочешь, я на колени встану!
В этот же момент Эванс с силой отталкивает его от себя и выскакивает в коридор. Дверь оглушительно захлопывается. Джеймс слышит приглушенные рыдания, а затем быстрые, удаляющиеся шаги.
Сердце его колотится, как сумасшедшее.
Он фыркает и усмехается в закрытую дверь, неторопливо отступает от неё, держа руки в карманах брюк. Небрежной, пружинистой походкой возвращается к доске.
А потом размахивается и со всей дури бьет ногой по ведру с водой.
...Джеймс открыл дверь и они с Лили, все ещё смеясь и отдуваясь от быстрого бега, ввалились в прихожую. Джеймс был весь облеплен снегом: он набился в его шапку, под воротник, в рукава, повсюду — Ганс не смог так просто простить ему завоевание первой красавицы школы. Маленький завистливый засранец.
— Боже, ты бы видел себя, — тоненьким голосом говорила Лили, глядя, как он трясет головой. — За что он тебя так? — она выпустила Живоглота и принялась сама отряхивать Джеймса, смеясь и сверкая глазами.
— Просто он меня очень любит, — Джеймс бросил свой рюкзак и куртку на ближайшее кресло, стараясь не обращать внимания на тишину, которой встретил его дом. — Располагайтесь, мисс Эванс! Чувствуйте себя как дома, — он зябко одернул промокший от снега свитер и помог Лили снять пальто, после чего направил палочку на камин у стены и в нем тут же весело затрещало пламя. — Я сейчас сделаю нам что-нибудь выпить.
Он ушел на кухню. Лили улыбнулась Живоглоту, который уже обнюхивал незнакомую мебель и украдкой огляделась, потирая замерзшие руки. В прошлый раз, когда она была здесь, её внимание целиком и полностью занимал разбитый и уничтоженный Джеймс, так что она не особенно смотрела по сторонам. Тем более, что сам дом полнился людьми, которые были не очень-то рады её компании.
Сейчас же коттедж Поттеров смотрел на неё дружелюбно и тепло, так, будто давно ожидал здесь увидеть.
Миссис Поттер явно старалась избегать темных, мрачных оттенков — в гостиной уютно теснились пухлые кремовые диваны с плетеными соломенными спинами и ручками, повсюду, что особенно радовало глаз, пестрело много растений. На окнах — песочные шторы, на полу — паркет, на стенах — ароматные панели. Если бы не камин из крупного круглого булыжника и не меховые ковры, можно было бы подумать, будто это — какая-нибудь летняя резиденция на берегу океана.
Вслушиваясь в грохот посуды, доносящийся из кухни, Лили подошла к камину и протянула к огню озябшие ладони. Взгляд её упал на фотографии, стоящие на каминной полке.
Сердце словно когтистая
Сглотнув возникший в горле ком, Лили отвернулась от снимков. На кухне что-то оглушительно брякнулось об пол.
— Джеймс, тебе нужна помощь? — настороженно спросила она, подступая к выложенной булыжником арке, за которой скрывалась кухня.
— Нет! — выкрикнул Поттер. Голос у него был таким напряженным, словно он сражался с разъяренным гиппогрифом. — Всё под контролем!
— А где ванная комната? — спросила Лили, прижавшись к дверному проему щекой. Кухонька Поттеров была довольно маленькой и, также как и гостиная, просто лучилась теплом: светло-оранжевое дерево, рисунки осенних даров на стенах, пучки трав и засушенных луковиц. Простой деревянный стол посередине, сейчас был весь заставлен бутылками и завален какими-то пакетами. Дверца кладовой были распахнуты. Джеймс, который в этот момент тыкал палочкой в огонь под кастрюлькой с вином, отскочил от бабахнувшей камфорки и помахал полотенцем, разгоняя дым.
— Наверху, — он прокашлялся и поправил очки плечом. — А моя комната — вторая дверь справа. Осматривайся.
— Тебе точно не нужна помощь? — на всякий случай спросила Лили, с улыбкой глядя на фартук с кукурузинами, который делал гриффиндорского капитана невероятно забавным.
— Нет, Эванс, хоть что-то я сегодня должен сделать хорошо, — прошипел он, пытаясь подавить революцию специй в кастрюльке. Лили поняла, что он таким образом хочет взять реванш за каток и особенно болезненный снежок от Ганса-пекаря, поэтому с улыбкой удалилась. Опасно вставать между мужчиной и кастрюлькой.
— Я буду наверху, — предупредила она, поднимаясь по лестнице. И потому не увидела, как Джеймс на кухне выронил бутылку с вином, потому что у него тряслись руки.
К двери в комнату Джеймса был прикреплена табличка.
Потирая влажные ладони, Лили подошла к ней, погладила ладонью гладкую круглую ручку и прочитала надпись, сделанную крупным детским почерком:
«Джеймс Чарльз Поттер. Будущий величайший в мире игрок в квиддич. Без разрешения не входить!»
Лили улыбнулась, повернула ручку и вошла внутрь....
...Джеймс двигается очень быстро...
Ведь не зря говорят, что комната — все равно что душа человека. Здесь всё, каждая вещь, каждый штрих, самый воздух и тишина — всё было Джеймсом, всё дышало им. Лили даже замерла на секунду, настолько это было неожиданно и очевидно — как будто она не в его комнату вошла, а шагнула прямо в него, в его внутренний мир...
...нетерпеливые руки срывают с неё свитер. Пока пальцы Лили путаются в его волосах, его — в застежке на её белье, а губы, не отрываясь от шеи шепчут «Черт...». Лили выворачивает руку за спину, помогая ему. С глухим рычанием он срывает с неё ненужное, белое кружево и валит на покрывало...