До мозга костей
Шрифт:
Когда я ставлю флакон обратно на поднос и поворачиваюсь лицом к Джеку, его взгляд прожигает меня насквозь. Возможно, он только что и кончил в моё горло, но вид иглы и всего, что она означает, заставляет его снова напрячься, поскольку адреналин, несомненно, заполняет глубины его сердца. Пройдет совсем немного времени, прежде чем он будет готов к следующему раунду.
— Ты хочешь спящую красавицу, — говорю я, останавливаясь у края каталки напротив Джека, пока он натягивает штаны и трусы. Движение его рук замедляется, когда он переводит взгляд со шприца на
— Кири...
— Это твой шанс овладеть мной, пока я буду молчать, — говорю я, нахально подмигивая и греховно улыбаясь. Держу иглу между пальцами, а другой рукой подцепляю пояс леггинсов и стягиваю их с задницы и бедер, чтобы снять. Джек проводит рукой по волосам, когда видит мои голые ноги под рубашкой, моя кожа покрывается мурашками на холодном воздухе. — Разве ты не хочешь, чтобы я хоть раз была тихой и послушной? Ты сможешь делать со мной всё, что захочешь. Попробовать меня на вкус. Трахнуть меня. Управлять мной. Доминировать надо мной. Запачкать меня своей спермой, пока мои глаза будут закрыты, а конечности безвольны. Может быть, я проснусь и увижу, что твой член уже проникает по самые яйца в мою набухшую киску, и я буду умолять тебя продолжать. Всё, что ты захочешь, я разрешаю тебе взять это. Разве ты не хочешь этого, Джек? Разве ты не хочешь меня?
— Кири, господи Иисусе...
— Прекрати бороться с собой. Ты сказал, что больше не будешь стоять на пути к тому, чего ты жаждешь. Я предлагаю, — говорю я, хватаясь свободной рукой за боковой поручень каталки и перебираясь на матрас, поверхность ПВХ холодит мою голую кожу, когда я сажусь лицом к нему. Подношу иглу к яремной вене. — Я тоже хочу этого, Джек. Я доверяю тебе.
Борьба в глазах Джека — это восхитительная мука, которую я пожираю, как голодный зверь.
— Это опасно, Кири. Ты выпила алкоголь.
Вздох срывается с моих губ, когда я раздраженно надуваюсь, отводя шприц от шеи, чтобы проверить дозировку. Я нажимаю на поршень, пока несколько капель не просачиваются через иглу, а затем снова прижимаю её к коже.
— Ну вот. Теперь доволен?
Между нами повисает тишина. Джека разрывает на части. Потребность. Фантазии. Страх. Мужчина, который так мало боится, который берет то, что хочет, без сожаления и угрызений совести. Но он боится, и принимать это будет намного приятнее, если он просто сдастся.
Я погружаю иглу в свою плоть ровно настолько, чтобы почувствовать легкую боль и каплю крови. Сдержанность Джека держится на волоске. Это пузырь, почти готовый лопнуть.
— Я даже не знаю, в правильном ли я месте. Ты действительно хочешь, чтобы я промахнулась? — спрашиваю я, и прежде чем вопрос успевает слететь с моих губ, он выхватывает шприц из моей руки и вонзает его в яремную вену, вводя препарат.
Моя торжествующая ухмылка слабеет под жарким взглядом Джека, и я проваливаюсь в беспробудный сон.
17. БЕЗДЕЙСТВИЕ
Джек
Горькие ноты дягиля37 и сладкой
Как и сам цветок дягиля, который родом из арктического ландшафта, она создана для меня, её увядшие лепестки ждут, когда их оживят.
Я вынимаю иглу и беру её обмякшее тело на руки. Осторожно опускаю её на каталку и провожу тыльной стороной пальцев по её безмятежному лицу. Убираю красновато-коричневые пряди с её закрытых глаз, любуясь тем, как густые ресницы неподвижно лежат над высокими скулами.
Зажав в руке шприц, я наклоняюсь к её уху и шепчу: — Ты знаешь, как превратить меня в гребанного зверя, лепесток.
Я бросаю использованный шприц на поднос из нержавеющей стали и направляюсь к термостату. Температура снижается на несколько градусов. Не настолько холодно, чтобы она замерзла, но достаточно прохладно, чтобы я мог разглядеть, как её теплое дыхание образует пар в воздухе при флуоресцентном освещении. Искусственный свет придает её коже бледный оттенок, а её пухлые от природы розовые губы приобрели самый светлый оттенок голубого.
Такие же, как тогда, когда я впервые увидел её в морозильной камере, когда она испытывала мою сдержанность, играя на моих последних нервах, как на скрипке, пока я не был вынужден либо задушить её, либо трахнуть.
Мой член становится тверже от этой мысли. Ослабляя давление брюк, я расстегиваю молнию, мой хищный взгляд устремляется на спящую красавицу, беспомощно лежащую на моей территории.
Сколько раз я представлял её именно такой. С самого первого момента я услышал звенящую мелодию её смеха, и он проскользнул, как чертов вор, прямо под мои стены. Застигнутый врасплох, я не был готов к тому, что когда я повернусь, передо мной предстанет яркий луч солнца с сияющей улыбкой, который вторгнется в моё темное убежище.
Я посмотрел в её пленительные бледно-голубые глаза и в долю секунды понял — она станет моей погибелью.
И все темные, порочные мысли, которые я изо всех сил старался отогнать, пока пытался держаться подальше, — я чувствовал себя бессильным. Она была настолько чертовски красива. Её аромат был мучителен. Её смех разжигал огонь под моей холодной кожей, в то время как я тщетно пытался представить, как бы звучали её крики.
Она поглотила меня с первого дня.
С безжалостной яростью я жаждал наказать её за это.
Эта чертова рубашка с завязками на шее практически привела меня к переломному моменту, и я знал, что должен снять её, иначе сорвусь.
Я подпитывал голод, сначала рисуя её, запоминая каждую тень на её лице. Каждый соблазнительный, сексуальный изгиб её тела я запечатлевал в своей памяти каждым мазком угля.
Она единственная из моих объектов, с которой я никогда не снимал плоть. Я позволял себе только фантазировать о том, как бы выглядели её хрупкие кости, слишком опасаясь воплотить эти образы в реальности, боясь, что не смогу остановить себя.