До новой встречи

Кукушкин Василий Николаевич

А ребята уже выбегали на площадь.

— Подтягивайтесь! — кричал Анатолий. — Уходит последний трамвай. Попробую задержать.

Он махал шапкой над головой. Вожатый резко затормозил. Из-под колес моторного вагона выбилась россыпь огненных искр.

Вадим не мог бежать. Ему накануне отремонтировали ботинки. Вместо обыкновенной кожи поставили лосевую подошву. Мороз, наступивший после оттепели, обледенил дорогу, — долго ли тут поскользнуться и разбить чужую виолончель.

Когда он и девушки вышли на площадь, на кольце в кондукторской будке погас свет. Ребята,

провожавшие гостей, очевидно, ушли кратчайшей дорогой — по тропинке, протоптанной в сугробах, иначе они бы встретились. Девушка стояла растерянная:

— Неужели ушел последний трамвай

— Вы где живете? — спросил Вадим.

— На Моховой.

— От вас недалеко Дом офицеров?

— Десять минут ходьбы.

Молча они перешли через площадь. Вадим не забывал про свои скользящие подметки, шагал осторожно. От всего сердца он был благодарен дворнику, когда с обледенелой мостовой ступил на панель, посыпанную гарью. От училища до Моховой было не менее восьми километров. Скоро на улицу выйдут комендантские патрули. Военное положение в городе еще не было снято.

— Вы меня немножко проводите? — сказала девушка.

— Плохо вы, школьницы, думаете про нас, ремесленников, — обиделся Вадим. — А я еще в армии служил, кое-чему научился у офицеров и солдат.

— Воспитанником?

— Нет, просто воевал.

Несмотря на двадцатиградусный мороз, Вадим почувствовал, как запылали щеки, поймал себя на чем-то нехорошем. В полку ему случалось слышать, как Овчаренко разговаривал с девушками-санитарками, сейчас невольно он ему подражал.

Девушка с недоверием посмотрела на Вадима. Парнишка с ней одногодок и уже в армии? Странно.

— Как же вы воевали, а теперь очутились в ремесленном?

— По ранению направили в госпиталь, а полковник решил, что сбегу в какую-нибудь часть, взял да и привез в училище.

— Вы были ранены?

— Три ранения имею. Правда, два из них легкие. Вот командиру полка за ранения положено носить три золотые и пять красных ленточек. Восемь раз человек ранен.

«Нет, не врет, — решила девушка. — «Как он про полковника хорошо говорит».

Путь на Моховую не близкий, но скучать Вадиму по дороге не пришлось. Девушка оказалась веселой и любознательной, интересовалась, что такое «катюши», как понимать «разведку боем», какие ранения относятся к тяжелым, какие — легкие.

От своей спутницы он узнал, что в средней женской школе имеются классы рояля, скрипки, кружок сольного пения, а недавно школьный хор получил грамоту горкома комсомола за исполнение старинных народных песен.

Неловко почувствовал себя Вадим, как только девушка заговорила о художественной литературе. До войны, в школе, он читал запоем, ну а последние годы какое уж чтение — жил, можно сказать, на колесах! Уж лучше молчать. Нести виолончель, неловко держать на весу свободную руку, за которую, сама того не замечая, ухватилась девушка, увлеченная разговором, шагать и слушать о том, как погиб Гайдар и почему турецкое правительство смертельно боится Назыма Хикмета, чьи гневные слова не могут заглушить и стены древней султанской тюрьмы…

Внезапно девушка звонко засмеялась, отняла руку. Что ней? Вадим насупился. Неужели она смеется над ним, над тем, что он так мало читал?

— Какие мы оба бестолковые! — сказала девушка. — Идем, беседуем, и ни вы моего имени, ни я вашего не знаем. Давайте познакомимся — Тамара.

— Вадим.

Девушка опять взяла его под руку,

Тамара жила в конце Моховой улицы. Издали Вадим заметил у парадной высокую женщину, не похожую на ночного сторожа. На ней было надето темное пальто, поверх накинута белая шерстяная шаль. Тамара прибавила шаг.

— Моя мама Елена Павловна. Она у меня добрая, но сегодня будет сердиться. Я никогда так не задерживалась на концертах.

Женщина торопливо шла им навстречу. От быстрой ходьбы шаль спала на плечи, но она этого не замечала.

— Тамара, скоро час!..

— Разрешите, я объясню, — вмешался Вадим.

— Концерт затянулся, машина испортилась, опоздали на трамвай, — сердито перечисляла вместо Вадима Елена Павловна, — а почему нельзя предупредить мать? Неужели, Тамара, трудно снять телефонную трубку?

У ворот Вадим отдал девушке виолончель. Елена Павловна укоризненно покачала головой:

— Куда же он теперь один… Оставайтесь у нас, уже ночь.

— Нельзя. В училище будут беспокоиться, — ответил Вадим.

Елена Павловна улыбнулась:

— Училище известим, — и, обернувшись к дочери, сказала:

— Приглашай своего провожатого.

Забота матери о ее новом знакомом обрадовала Тамару. Ей было досадно; что Вадиму придется ночью возвращаться в училище. Попросить же мать предоставить ее спутнику ночлег она не решилась.

— Конечно, оставайтесь, Вадим, у нас отдельная квартира, вы никого не стесните.

Тамара легонько подтолкнула Вадима к воротам. Он снова почувствовал под локтем тепло ее руки и больше не упирался.

21

В воскресенье Антон опять ездил в Гавань, так велел Куток, и задержался до последнего трамвая. Проснулся задолго до рассвета, болела голова, во рту — горечь, Куток опять поил его водкой. Чертов бродяга! Жаловался, что квартира стала небезопасной, хозяйку квартиры, эту самую Эмилию, потянули в милицию на допрос. Стало быть, и за ней водились кое-какие делишки. Хоть бы обоих забрали… Настроение у Антона совсем стало поганым, как только он вспомнил, что не выполнил домашнее задание по технологии.

Нехотя он спустился в столовую, позавтракал кое-как и сразу же в спальню.

Присев на постель и положив на подушку учебник, Антон быстро листал страницы, стараясь запомнить нужные формулы, особые свойства ковкого чугуна. До спальной донесся звонок. Антон представил себе, как педагоги медленно идут по коридору, расходятся по классам. Общежитие мальчиков и учительская находились на равном расстоянии от учебных аудиторий. Можно было еще успеть добежать, но страх не проходил, вдруг вызовут к доске? Без справки врача спасительную отметку «Б», что означает «болен», Оленька не поставит в журнале. А вызовут — двойка обеспечена, это уж как пить дать.