Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
Доктор Игливин поставил на бланке закорючку, пробежал еще раз глазами, вздохнул. Из задней комнаты тоже слышались голоса: там изымали содержимое сейфа Орофер, Марондир с порученцами и еще несколько старших офицеров; принцу о случившемся доложили мгновенно, он явился, быстро скомандовал медикам, затем полиции. Дело было ясное — и второстепенное.
— Говорят, после Голфина в Барад-Эйтель перестрелялась четверть штаба, — помолчав, заметил доктор Курмин.
— Да, — подтвердил Белег.
Четверть не четверть, но всякое было.
—
— Да?
— Посмотрите на меня.
Белег рассматривал принесенные носилки. Похоже, те же самые. Полицейские стояли рядом, примеривались ловчее перехватить тело. Одного подвинул Турин, присел на корточки, подобрал фарфоровый черепок — понюхал. Легкомысленного вида чашку с фиалками и порхающими бабочками Маблунгу подарила очередная его машинистка. Края у чашки были изрядно выщерблены из-за привычки Маблунга ее грызть, уткнувшись в бумаги. Вторую пулю уже выковыряли из стены и уже прикинули траекторию — похоже, Маблунг сперва пальнул в нарисованных бабочек.
— Полковник…
— Не беспокойтесь, – наконец поднял голову Белег, – мне есть чем заняться.
Доктор Курмин продолжал смотреть на него еще несколько секунд, потом оглянулся на замершего доктора Игливина — тот только развел руками.
— Хорошо. Знаете, господин Куталион, я ни разу не говорил на приеме, это не совсем этично, но сейчас скажу: вам ведь не то что повезло — вас спасло по чьей-то прихоти.
— Я знаю.
— И сейчас вы определенно не лучшей форме.
— Я знаю.
— Знаете… Рекомендации мои вы тоже знаете, но вижу, должен их повторить: если хотите довести дело до конца, не пренебрегайте отдыхом. Может, напряжение и не скажется вот так, — он, не поворачиваясь, указал на письменный стол, — но и ничем хорошим не обернется.
Тут Белег мог только промолчать, а доктор понизил голос и добавил:
— И еще одно. Вижу, что вы без оружия. Но лучше не рассчитывайте на кулаки.
— Я не сплю, — негромко сказал Белег, и дверь в комнату приоткрылась.
Турин так и не ложился. Едва слышно бродил на другом конце квартиры, скрипел стулом, садился на подоконник и курил. Курить не то что в доме — во дворе строжайше запрещал господин Гвириэль, настаивал на привычном: «Мальвис и детям вредно дышать табаком!» Поэтому Турин курил в окно, набивая бычками спрятанную за наличником консервную банку.
— Не спишь, — произнес молодой человек и прошел внутрь; тяжело, обеими руками оперся на спинку кровати. Он был все в той же синей клетчатой рубашке, и спущенные лямки подтяжек свисали по бокам потертых галифе. — И я не сплю — думаю.
Белег подтянулся, сел на постели.
— Что надумал? Садись.
Но Турин только помотал головой и принялся хрустеть костяшками пальцев.
— Белег, я, наверное, днем не понял ничего… Как будто рейд очередной наскочил, а? Что-то сожгли, убили кого-то – жаль, беда, но… но война ведь, всяко
Белег молчал.
— Я к тому: неправда же? Ну не мог ведь кто-то зайти просто так и убить короля? Это же король… Тингол… он… Он же всегда есть! Что бы ни случилось — всегда во дворце есть король! Что за нелепость-то… Ведь обычный самый день, погода неплохая… По улицам народ шустрит, афиши висят, молоко вон — подорожало… все… обыденно? И получается, среди этой обыденности кто-то взял, зашел, ограбил и убил короля? Что мы, вот это теперь расследуем? — он развел руками и замолчал.
— Хороший вопрос.
— Что?
— Хороший вопрос. Что именно мы расследуем.
— То есть?
Белег поправил за спиной подушку, отодвинул к стене «Карсид» и уселся поудобнее.
— Расскажи, что мы расследуем. Место преступления ты видел, с медицинским отчетом знаком, со свидетелями говорил. Квалифицируй дело.
Турин потоптался на месте и все же подошел к стулу, сел.
И на улице, и в доме было тихо. С улицы по-прежнему светило через щель, и Турин наклонился ниже, избегая этого света.
— Знаешь, я вообще-то про другое… — произнес наконец, глядя в пол.
— Знаю. Квалифицируй.
Стул со скрипом качнулся на месте, Турин приподнялся, нашарил за шторами щеколду. В распахнувшееся окно ринулся свежий утренний воздух, и тут же запахло спичками и табаком.
— Ну хорошо! Поехали! Имеем: со стороны парка то ли вместе, то ли порознь вошли двое — гном и кто-то еще, предположительно тоже гном. Этот кто-то убил короля, убил гнома, забрал Сильмарилл и ушел.
— Так.
— Это нападение с целью похищения имущества.
— Так.
— Имеется медицинское заключение: удар, вероятно, нанесен кулаком. Это для запланированного преступления странновато, зато тянет на спонтанное нападение.
— Так.
— Ну что «так»? Это твое «так» звучит как на экзамене, который я стремительно заваливаю… — сварливо заметил Турин.
— Хорошо бы мы были на экзамене, — вздохнул Белег, потер глаза и стал выбираться из-под одеяла. В комнате уже сделалось свежо, пришлось накинуть пиджак и тянуть под ноги веселенький вязаный половичок.
— И что тогда-то? У тебя есть другая версия?
— В том и дело: для одной версии слишком много фактов. С виду слишком стройно. Дай мне папиросу.
Они отодвинули стол и пересели на подоконник; Турин дождался, когда Белег откашляется, и заметил:
— Доктор Курмин не одобрил бы.
— Определенно.
Доктор Курмин возмутился бы до глубины души: он спрашивал о курении.
«Нет», — ответил Белег. «Злоупотребляете? — Нет». «Имеете другие вредные привычки?» — то же самое. Наконец подумал и спросил уже явно из любопытства: «Какие-нибудь привычки в целом?» И Белег честно признался: «Не заводить привычек».