Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
— Не особо.
— А вот меня оба удивили — и Элу, и Маблунг… Я заглянул в медотчет, и что ты думаешь! Оказывается, у обоих все это время были мозги! Я просто глазам своим не поверил… Ладно Элу, но Маблунг!.. Я даже его еще больше зауважал — за такое честное, такое откровенное стремление свои мозги продемонстрировать. А я ведь в нем всегда сомневался…
Белег молчал, рассматривая под ногами брусчатку.
— …ты меня заткнешь, наконец?
— Разве надо?
Саэрос замолчал. Потом медленно наклонился, как будто сломался пополам, замычал что-то сквозь зубы, запустил в волосы руки,
— Что же это такое, Белег… а… что такое…
У главного входа во дворец по-прежнему стоял толгаленский кортеж — бронемобили, грузовые фургоны, даже два станковых пулемета на прицепах. Вокруг суетились военные, носили что-то во дворец, возвращались. Рядом остановились Берен и Турин, о чем-то переговаривались, то поднимали головы на громаду дворца над собой, то озирались на кортеж.
— Саэрос.
— М?..
— Послушай меня.
— Слушаю.
Саэрос не сразу, но выпрямился, глотнул воздуха, рукавом мазнул по лицу.
— Кого-то мы прозевали, это точно. Но кого — не понимаю пока. Лишнего говорить не хочу, а наблюдать за всеми глаз не хватит.
— И что? Глазками поделиться? Ордиль подальше послал, да?
— Я его понимаю.
— А я-то как понимаю! Цени теперь сильнее мое всепрощение!.. Ладно, что там. Гномы?
— Зачем им убивать? Сильмарилл — допустим. Но убивать? Таким способом?
— Случайно? Силенки не рассчитали?
— Нет. Случайно было бы в драке. А драки не было.
— Точно?
— Точно. Все сделано четко, как задумано. А задумано странно.
— Голодранцы. В смысле голодримцы. Затейливые ребята.
— Ради этого Маэдрос пишет каждый год?
— Да, для показательной расправы не хватает огонька… Тогда Ангбанд. Сидит там, ждет, как мы теперь глотки друг другу рвать будем… Кого-то подослали?
— Кого-то, кто мог вплотную подойти к Маблунгу.
— Злоебучая Тьма…
— Не думаю.
Саэрос удивленно посмотрел на него. Потом запрокинул голову и громко, взахлеб расхохотался.
— Вот ведь: каждый раз, как я успеваю поверить, что у тебя нет чувства юмора!.. — он отсмеялся и вытер слезы. — Может, еще что-нибудь, над чем мне захочется посмеяться?
— Придержу пока.
Саэрос прищурился, хмыкнул, но уже невесело. Поднялся на ноги.
— Ясненько: мы в еще более вонючем дерьме, чем мне показалось сперва, — он смерил Белега придирчивым взглядом, наклонился вдруг и провел по спине — нащупал под пиджаком ремень портупеи. — Вот это хорошо. Это правильно. Мартышку свою держи поближе, раз она кусачая. Будь осторожен, береги мозги. Меня держи в курсе, надо что — сообщай. Если вдруг государственные умы глупость какую удумают — злой дядя Саэрос вас отстоит, — он весело оскалился, повернулся, не прощаясь, пошел в сторону дворца, а на ходу вдруг обернулся — пошел спиной. — И Белег! Сыщешь когда — не спеши! Вместе рвать будем. Зубками!
13 часов 32 минуты
— Куда мы? — спросил Турин.
После полудня небо снова посмурнело, с реки задуло и стало прохладно. Но они все равно пошли пешком.
От площади на другой берег Эсгалдуина тянулся Королевский мост — парадный,
Заречье лежало через мост напротив дворца: цветные и беленые домики с косыми балками, приусадебные участки, фруктовые сады; левее, на западе, отделенные топкими зарослями вдоль обмелевшей Камышины, недобро темнели кварталы Нового Заречья.
— Сходим в Заводи.
В то время, когда основная масса синдар во главе с Тинголом пришла в леса будущего Дориата, здесь уже обосновались некоторые из ушедших вперед сородичей. На месте сегодняшнего Клубка существовало подобие деревни, и с ее жителями предстояло не раз договариваться и идти на многочисленные уступки, а сами они хоть и перемешались, перероднились давным-давно, но до сих пор с гордостью отмежевывались от большого города и почитали себя коренными — в отличие от «этих», пришлых. Другое дело Заводи. Там, на противоположном берегу, в стороне, в чаще, у заросшей заболоченной старицы еще раньше них поселился Йарво — со своим уже тогда многочисленным семейством.
— Пф-ф, что там делать-то? — удивился Турин. — Комаров кормить?
— Посоветуемся, — уклончиво ответил Белег. — О чем ты говорил с Береном?
— А о чем… Если опустить лирику… Об их поездке. О той, которая планировалась. Он сам говорит: мол, вот как вышло-то — зазывали ехать с помпой, с размахом, под праздник, а получилось… Получилось, сорвались за час, в себя по пути приходили.
— Элу звал?
— Он. Я почему вспомнил: на совещании же заговорили. Что комендантским лишняя морока, еще и лично Маблунгу зачем-то тащиться… Для охраны, что ли? Ты не знал?
— Нет.
— И кстати, Маблунг мне на это как раз пожаловался… Слушай, а ведь правда! Вот сейчас я стал говорить и вдруг вспомнил: когда зашел к нему тогда, он спросил там что-то — как дела, как наше агентство, будь оно… приходил ли кто… А потом посетовал, что самому никуда не выйти — дел полно, еще поездка какая-то ненужная предстоит… А вот дальше спросить я не успел. Думаешь, это важно?
— Возможно.
Белег замедлил шаг, «Карсид» из-под полы привычно защелкал барабаном.
— А еще знаешь, о чем мы говорили? — помолчав, продолжил Турин.
— М?
— Вот смотри, — он остановился, остановил за рукав Белега, посмотрел по сторонам — кроме них на мосту никого не было. — Давай-ка поглядим. Какие сейчас рабочие версии?
— Какие?
— Ну гномы, да? Потом одно беспокойное семейство с Амон-Эреб. Да? И еще: Ангбанд улучил момент и отыгрался. Да?
— Да.
— Все?
— К чему ты ведешь?
— К чему! Вот мы с Береном сейчас и говорили: если бы о людях речь шла, и — говорю как есть, не обижайся — ухлопали богатенького дядюшку, вынесли у него сейф… На кого бы помимо залетного грабежа подумали?