Дочь Клеопатры

Моран Мишель

Галлия аккуратно затягивала мой пояс, и я тихо спросила:

— Значит, женщины в Риме так мало ценятся?

— Когда рождается девочка, — отвечала она, — семья впадает в уныние. Дочь — это invisa, ничтожная, нежеланная. Она имеет право лишь на то, что получит от отца.

— В Галлии было точно так же?

— Нет. Но теперь я хуже, чем invisa. Хуже низкой воровки. Мой отец был царем. После победы над ним Цезарь заполонил невольничий рынок нашими соотечественниками, так что обычный раб стал цениться

в каких-то пятьсот денариев. Теперь даже булочник может позволить себе держать в хозяйстве девушку для телесных утех.

Я поморщилась, а она продолжала печально:

— Станьте нужными Цезарю. Не дайте ему заподозрить вас даже в мыслях о побеге. Тем более что бежать все равно некуда. Найдите в себе талант. — Галлия повернулась к Александру, одетому в столь безупречную тогу, что можно было принять его за настоящего римлянина, если бы не диадема. — Дайте Октавиану понять, что вы полезны Риму.

— Для чего? — возразила я с горечью. — Чтобы однажды я стала женой сенатора, а моего брата женили на пятидесятилетней матроне?

— Нет. Чтобы однажды вернуться в Египет, — твердо сказала Галлия и перешла на шепот: — Зачем, по-вашему, Юба ни на шаг не отходит от Цезаря? Надеется стать префектом царства, когда-то принадлежавшего его предкам.

— И что же, Октавиан пойдет на это? — вмешался Александр.

— Не знаю. Юба и тот не знает. Мое царство стерто с лица земли… — Ее взор затуманился, будто бы вновь наблюдая давно забытые ужасные картины. — Но ваше — нет. Достаточно проявить повиновение…

Ее оборвал громкий стук в дверь.

— Готовы? — ворвался к нам улыбающийся Марцелл.

Галлия уперлась руками в бока.

— К чему стучаться, хозяин, если ты все равно не ждешь ответа?

Он виновато посмотрел на нас с братом.

— Просто я услышал ваши голоса… И вообще, разве долго надеть тунику? Пусть даже очень красивую, — прибавил племянник Цезаря, глядя на голубой шелк, выбранный для меня, несомненно, самой Октавией.

Мои щеки словно обдало жаром.

— Идем на Форум, — позвал Марцелл, предложив мне руку. — Правда, не представляю, какое занятие предложит сегодня учитель Веррий. В городе можно оглохнуть от шума, так что мы просто не докричимся друг до друга. Но мама велела…

— Разве она не хочет, чтобы вы приняли участие в торжествах? — поинтересовался Александр.

— И пропустили занятия? — насмешливо уточнил Марцелл. — Ни в коем случае. Да и дядя считает, что одного дня более чем достаточно. Не хочет, чтобы мы пресытились впечатлениями.

К этому времени в атрии виллы уже не осталось свободного места, которое не заняли бы клиенты Октавии.

— Похоже, салютарий продлится весь день, — заметила я, шагая вслед за Галлией.

Марцелл покачал головой.

— Пару часов, не больше. Маме надо еще успеть в Субуру, на благотворительную

работу. Будь у нее достаточно хлеба, на римских улицах не осталось бы ни одного голодного человека.

— Мы тоже отправимся с ней? — полюбопытствовал Александр, и племянник Цезаря рассмеялся.

— Боже, конечно нет. После школы наведаемся в Большой цирк. Я захватил деньжат, будем делать ставки.

В портике перед нами возникли Тиберий и Юлия. Я поспешила отнять ладонь у Марцелла.

— Можешь не волноваться, — хохотнул Тиберий, заметив мой жест. — Юлия уже видела вас вдвоем и теперь с ума сходит от ревности.

— Не обращай на него внимания. — Девушка сладко улыбнулась Марцеллу и даже демонстративно взяла меня за руку. — Я и Селена станем добрыми подругами.

— Наверное, твой отец пришлет нам солдат для сопровождения? — спросила я.

— Солдаты! — фыркнула Юлия. — С нами женщина-воительница своего племени.

Я посмотрела на Галлию. Волосы цвета пшеницы, гордый профиль… Настоящая царица, да и только. Тут солнце пробилось через ее тунику, и у бедра проступили очертания кожаных ножен. К тому же она открыто носила на поясе нож. Я изумленно взмахнула ресницами.

— Ты воевала?

— Что еще делать, когда все мужчины в рабстве или убиты? Но если толпа озвереет, я не управлюсь. На этот случай есть они.

Галлия указала на группу мужчин, которых легко можно было принять за сенаторов или богатых патрициев, если бы не короткие мечи по бокам и кольчуги под тогами.

— Они все это время шли за нами? — удивилась я.

Дочь Цезаря громко вздохнула.

— И так каждый день. Стоит лишь выйти за порог виллы.

Мы продолжили путь. Не выдержав повисшей между нами тяжелой паузы, я тихо сказала Юлии:

— Послушай, напрасно ты ревнуешь. Марцелл обращается со мной как брат.

Девушка напряженно всматривалась в него, идущего впереди с Александром. Юноши шли приобнявшись и громко смеялись — должно быть, беседовали о ставках. В нескольких шагах позади рассеянно брел Тиберий, уткнув длинный нос в какой-то свиток.

— Может, и так, — протянула Юлия. — Но ты ему не сестра, верно? Мало кто устоит перед столь заразительным смехом.

— Этого я не знаю.

— Скажи, ты ведь не мечтаешь о нем? — осведомилась она.

— Я мечтаю вернуться в Египет, на родину.

Юлия ослабила хватку и наконец улыбнулась по-настоящему.

— Знаешь, мы с ним помолвлены.

— Тебе всего лишь одиннадцать.

— Скоро будет двенадцать, самое время, — возразила она. — Я уже девять лет подряд чья-нибудь невеста. Когда мы поженимся, Рим точно узнает, кто будет наследником Цезаря. Отправим Тиберия в армию, с глаз долой, и перестанем прикидываться, будто он здесь кому-то нужен.

— Тиберий хочет податься в военные?