Дочь Клеопатры

Моран Мишель

— На каком языке нас будут учить? — спросил мой брат.

— Как сказал Цицерон, за добродетелью нужно обращаться к соплеменникам, а вот культуру искать лучше у греков.

Мы с Александром переглянулись, и я заметила в уголках его рта улыбку. Стало быть, все, что от нас здесь потребуется, — это выучить язык собственных предков? То есть почти ничего.

Остаток утра мы провели за чтением афинских пьес. Занятия обещали быть несложными, но интересными. Учитель Веррий устроил состязание между нами: кто быстрее ответит на заданный вопрос. За правильный

ответ мы получали особые фишки. Ближе к концу урока состязались уже только я и Тиберий. На столе Александра лежало семь фишек, у Юлии — три, у Марцелла — одна, а у нас двоих набралось по одиннадцать штук. Я не знала, какой будет награда, но твердо вознамерилась не отступать.

И вот учитель Веррий широко улыбнулся.

— Последний вопрос.

Я посмотрела на Тиберия, решительно выпятившего губы.

— Кто еще, кроме Софокла, — начал учитель, — написал пьесу под названием «Антигона»?

— Еврипид! — воскликнула я.

Тиберий откинулся на стуле, признавая поражение, и, глядя на меня со смешанными чувствами уважения и ревности, наконец произнес:

— Вот и появился у нашего учителя еще один достойный ученик.

Учитель подошел к моему столу и торжественно протянул мне свиток.

— Это тебе. «Антигона» Софокла.

Я подняла глаза.

— Насовсем?

— Разумеется. А как же иначе?

Я поблагодарила, мы положили фишки обратно на стол учителя, и тот отпустил нас небрежным движением руки.

— Отправляйтесь на Марсово поле, заниматься.

— Откуда ты столько знаешь? — повернулся ко мне Марцелл.

— Она только и делает, что читает да рисует, — как бы вскользь бросил Александр, но я расслышала в его голосе настоящую гордость.

— Ну, так ты быстро накопишь личную библиотеку, — предсказала Юлия. — Наконец-то нашелся кто-то, кто поставит Тиберия на место.

Тот сердито стиснул зубы, но промолчал. На улице нас уже ожидала Галлия, прикрывшись от нестерпимого зноя кожаным зонтиком.

— Ну как все прошло, госпожа Селена? Господин Александр?

При виде моего свитка она ухмыльнулась.

— Я знала, учитель Веррий будет рад такой ученице! Дай угадаю: ты вырвала награду прямо из рук Тиберия?

Приемыш Цезаря пожал плечами.

— Она достойный противник. Не то что другие пустышки, которые зря занимают чьи-то места. Ладно, посмотрим, что будет, когда дело дойдет до Саллюстия.

Я повернулась к Галлии.

— Кто это?

Тиберий расплылся в довольной улыбке.

— Кто такой Саллюстий? — переспросил он. — Всего лишь величайший из римских военных историков. Ты что, не читала «О югуртинской войне»? Или «О заговоре Катилины»?

— Кому нужны эти нудные сочинения, кроме тебя? — фыркнул Марцелл.

Галлия предупредительно кашлянула, предлагая окончить спор.

— Идемте лучше на Марсово поле.

— Хорошо, если доберемся, — проворчала Юлия. — Вы посмотрите, сколько людей. Они же везде.

Шел второй день триумфа. Мимо Форума только что прошествовал парад, поглазеть на который собрались тысячи зрителей. Ребятишки бегали взапуски

между колоннами. Мамаши громко бранились, а отцы хохотали. В отличие от Александрии, по здешним улицам не гулял приморский бриз, поэтому в воздухе висел запах фимиама из храма Венеры Родительницы вперемешку с ароматом ofellae, круглых лепешек с расплавленным сыром. В толпе можно было увидеть людей со всех концов света. Германцы и галлы выделялись среди них высоким ростом и волосами соломенного оттенка. Темнокожие женщины из южных областей Египта, покачивая цветными корзинами на головах, проворно сновали между группами пьяных зевак и ассирийскими лавочниками.

— Сюда, — позвала Галлия, откинув от лица пряди, выбившиеся из длинной косы.

Солнце вошло в зенит, и раскаленные камни мостовой прожигали нам ноги даже сквозь кожаные сандалии.

— И чем мы будем сейчас заниматься? — обратилась я к Юлии.

Та презрительно фыркнула.

— Не мы, а только мужчины. Пока они скачут на лошадях и машут мечами, нам положено тихо сидеть за прялками вместе с Ливией. С нами еще будут Галлия, Випсания и Октавия с дочками.

— Но я не умею прясть!

— Совсем?

— Совсем!

— Чем же ты занималась, пока упражнялся твой брат?

— Плавала вместе с ним.

— В реке? — воскликнула девушка.

— Нет. В бассейнах. Да и кто станет прясть по доброй воле?

— Никто, — помрачнела она. — Но Ливии кажется, что это занятие прививает нам надлежащую скромность.

— А может, мне лучше порисовать? — пролепетала я, посмотрев на кожаную сумку с альбомом, висевшую на боку, и на свиток учителя Веррия.

— Ну нет, — предостерегла Юлия. — Она тебя выучит прясть, даже если придется руки стереть до кровавых мозолей. — И вздохнула, подняв глаза. — Пришли.

Александр изумленно переглянулся со мной. Сотни построек теснились на горизонте, борясь за пространство за стенами Рима. Мраморные бани лепились к бетонным стенам театров, гигантские арки состязались в заметности с шумными форумами.

— Ты когда-нибудь видела столько зданий? — спросил мой брат.

— Собранных в одном месте — никогда, — неодобрительно проронила я.

Лавки и заведения громоздились вокруг нас самым нелепым образом, совершенно не соответствуя друг другу ни назначением, ни внешним видом. Из душной кирпичной лавки мог высунуться пекарь и зазывать желающих на свиное вымя с крабовым пирогом, а на блестящей мраморной лестнице бани торговали вразнос египетским льном и ароматическими маслами.

Марцелл указал на поле, усеянное обломками колонн и брошенными строительными тачками.

— Вот здесь будет Пантеон Агриппы.

— Святилище? Прямо здесь? — уточнила я, и он рассмеялся.

— Пока не похоже, но знаешь, когда архитекторы моей матери приложат руку…

Между тем я искала глазами храм Исиды, но как его различить среди этого хаоса?

— А как насчет египетских богов? — спросила я.

— Святилище в нескольких улицах отсюда, — с готовностью отозвался Марцелл. — Хочешь посмотреть?