Дочь Клеопатры
Шрифт:
— Ни в коем случае! — сурово вмешалась Галлия, грозно взглянув на меня. — Цезарь будет ждать.
— Но это же по пути, — возразил юноша.
— Лупанарий тоже, — сердито бросила рабыня. — Может, еще и туда наведаться?
— Знаете, я ни разу в жизни не видел храма Исиды, — внезапно вмешался Тиберий, и все обернулись к нему. — Думаю, надо пойти.
— Видишь? — обрадовался Марцелл. — Даже он согласен. Это только на минутку, — пообещал он. — Александр и Селена могли бы разъяснить значение
— Да, и еще эти маски, — вставила Юлия. — Разве тебе самой никогда не хотелось заглянуть внутрь?
Нас было пятеро против одной. Галлия покосилась на стражей.
— О них не беспокойся, — заверил Марцелл. — Не расскажут.
— Правда? — спросила я. — Откуда ты знаешь?
Он усмехнулся, глядя мне прямо в глаза.
— Поверь на слово.
Тогда наша спутница вопросительно посмотрела на Тиберия. Если кто и помчался бы жаловаться Октавиану, то это он.
— Мне хочется в храм, — просто сказал юноша. — Никто ничего не узнает. В случае чего свалим все на Селену. Скажем, будто царевна пыталась бежать. Получится очень правдоподобно, — прибавил он с хитрецой.
Заметив мое беспокойство, Марцелл перебил его:
— Идем.
Мы бодро миновали несколько оживленных улиц. Я силилась не выдать нарастающего возбуждения. Пусть Юба злится, пусть Галлия что-то подозревает — у меня непременно получится поговорить с верховным жрецом Исиды и Сераписа.
— Думаешь, это удачная мысль? — тихо спросил мой брат по-парфянски.
— Конечно удачная.
— Если Октавиан дознается, храм вообще могут снести.
— Но мы должны пообщаться с верховным жрецом, Александр. Если уж он не поможет вернуться в Египет, тогда я не знаю, кому это вообще под силу.
— Что? — громко воскликнул брат. — Ты с ума сошла!
Марцелл и Юлия обернулись в нашу сторону, и ему пришлось понизить голос:
— Ничего не выйдет. Даже не думай. Достаточно ты уже натворила.
— Ради тебя!
Он поморщился.
— Хочешь вернуться домой или нет?
— Хочу. Я ведь законный царь Египта.
— Мы оба слышали, что сказал тогда Октавиан. Меня он готов выдать замуж, а тебя оставить в живых до тех пор, пока это будет выглядеть жестом милосердия.
— Он… он еще передумает.
— А вдруг нет? Разве нам помешает запасной план?
До нас уже доносился запах ароматной смолы кифи, наполнявший александрийские храмы.
— Лучше рискнуть жизнью ради побега, — решительно продолжала я, — чем сложа руки ждать, пока тебя не отправят вслед за Антиллом и Цезарионом.
Брат промолчал. Только замедлил шаги, когда мы приблизились к лестнице храма. На ступенях группа военных окружила какую-то молодую пару.
— Хозяин, нас это не касается! — поспешила воскликнуть Галлия.
— Почему? — возразил Марцелл. —
Он принялся расталкивать собравшихся зевак, чтобы посмотреть поближе.
— Не лезь! — рявкнул ему вслед Тиберий.
— Хозяин, не вмешивайтесь!
— Что происходит? — властно осведомился Марцелл.
Седой центурион из оцепления внимательно посмотрел на него.
— Кто вы такие?
— Я — сын Цезаря, — гордо провозгласил Тиберий.
Центурион покосился на стражников Октавиана, замерших за нашими спинами.
— Что вам здесь нужно?
— Не ваше дело! — отрезал Тиберий.
— Кто эта женщина? — спросил Марцелл.
Центурион прищурился.
— Рабыня. Заявляет, будто бы их вместе с мужем освободили. — При этих словах он подбросил в руке мешочек из кожи. Внутри зазвенели монеты. — Где-то украли. Это, наверное, из каравана…
— Который на прошлой неделе был ограблен по дороге к храму Сатурна? — закончил вместо него Тиберий.
Центурион ухмыльнулся.
— Вот именно.
— И что же, она напала на караван? — усмехнулся Марцелл.
Несчастная представляла собой поистине жалкое зрелище. Разодранная туника, рваные сандалии… Центурион прокашлялся.
— Не она, значит, он. К тому же есть подозрение, что они как-то связаны с этим мятежником, которого плебс называет Красным Орлом.
— Можно? — сказал Марцелл, протянув руку за кошельком.
— Что ты делаешь? — зашипела Юлия. — Накличешь на всех неприятности!
Помедлив, центурион передал ему золото.
Юноша с притворным вниманием уставился на кожу — и вдруг заявил:
— Она не врет. Это их деньги.
Солдаты начали возмущаться, однако Марцелл повысил голос:
— Кошелек из дома Октавии.
Центурион напрягся:
— Лучше взгляните внимательнее и вы поймете, что ошибаетесь.
— Нет, не ошибаюсь.
— Хотите сказать, — негодующе начал центурион, — что сестра Цезаря просто так раздает свои деньги?
— Она — нет. А я раздаю.
Солдат посмотрел на Галлию, побледневшую как полотно, потом на Тиберия, притихшего из осторожности, и неожиданно махнул рукой.
— Хорошо. Нам же меньше работы. Отпустить их, — объявил он с важным видом.
Мужчина и женщина бросились благодарить своего спасителя, но тот лишь насильно сунул им в руки мешок с деньгами.
— Скорее убирайтесь отсюда.
Солдаты растворились в толпе. Правда, я успела заметить, как перед уходом центурион подозрительно обернулся. Мы вчетвером уставились на Марцелла. Думаю, и стражи за нашими спинами недоуменно переглянулись. Первым нарушил тишину Тиберий:
— Отлично. Может, заглянем в Карцер и выпустим узников?