Дочь моего друга

Тоцка Тала

Не вижу смысла раскланиваться и расшаркиваться. Молча киваю и выхожу на воздух. Тревога не отпускает, наоборот, приобретает еще более уродливые очертания.

Подъезжая к дому, вижу освещенные окна. И только когда в холл выползает заспанная Алиса, вспоминаю, что она сегодня приезжала.

— Ты почему не уехала? — спрашиваю недовольно. Алиса вешается на шею.

— Ну котик, ты же сам сказал, что я могу остаться, — дует она губы, а меня окутывает хороший такой алкогольный шлейф.

— Какой я тебе котик? — сбрасываю с

шеи руки. — И скажешь еще раз на меня любимый, сразу попиздуешь домой. Безвозвратно. Услышала? А сейчас собирайся и уезжай.

— Но ко...

— Оглохла? — срываюсь раздраженно и пробую взять себя в руки. Алиска, конечно, совершенно тупое создание, но в моих проблемах она виновата меньше всего.

— Демии-ид, — хнычет Алиса, — ночь уже, куда я поеду?

— Такси ходят круглосуточно. Одевайся, я вызову.

— Ну, Дем, — она опускается на колени и кладет руку на пах, — ты такой злой! Мне так нравится! Я уже мокрая вся. Хочешь, отсосу?

Смотрю на большие подрагивающие губы и рывком расстегиваю ремень.

— Ладно. Только потом свалишь домой. И давай быстрее, я спать хочу.

Ее губы смыкаются на члене, а я закрываю глаза. Мне и правда нужна эта разрядка, все лучше чем дрочить в душе. Но не с открытыми глазами, так проще на месте Алиски представлять ту, которой следует подрасти...

*Аверин Константин, траблшуттер, герой цикла «Шикарные Аверины»

Глава 16

Арина

— Арин, подожди! Стой! — Пашка успевает перехватить прежде чем я сяду в машину.

— Что опять? — выдергиваю руку из захвата и толкаю в грудь: — Держи дистанцию, Бортников. Или забыл, что меня на тебя вывернуть может? Тогда на всякий случай напоминаю.

— Перестань... — Бортников кривится, но все же послушно отходит. — Арин, ты правда за Ольшанского замуж собралась?

— Да, — с трудом сдерживаю рвущееся наружу ликование, — но тебя на свадьбу не приглашу, не надейся.

— Я бы и не пришел, — ревниво замечает Паша. — Только я не за этим. Мне с тобой поговорить нужно.

— Зато мне не нужно. Отвали, — цежу, хочу открыть дверцу машины, но Бортников не дает.

— Не выходи за него замуж, Арина, — продолжает нудить, — выйди за меня. Хочешь, в другой город уедем? Я тебя увезу.

— Это уже даже не смешно, — разворачиваюсь всем корпусом, — ты себя серьезно решил сравнить с Демидом?

Пашка смотрит исподлобья.

— Он больше всего любит деньги, Арин. Он на них зациклен.

Громко смеюсь, демонстративно запрокинув голову. Бред. Бред и дешевая манипуляция. На чем Демид и зациклен, так это на репутации. Еще может быть азарт, это тоже про него. И перфекционизм, причем болезненный, нервный. А деньги сами к Ольшанскому липнут. Так папа говорил.

Но я не собираюсь все это обсуждать с Бортниковым. Плюхаюсь за руль и захлопываю

дверь перед самым его носом.

— Зря, Арин, очень зря, — он продолжает нудить, качая головой, но я уже давлю на газ и задом выезжаю с парковочного места. Чуть по Пашкиным ногам не проезжаюсь, он вовремя отскакивает.

Выруливаю со стоянки университета и беспричинно улыбаюсь.

Такое состояние у меня второй день, будто по венам вместо крови бежит шампанское. Бежит и лопается мелкими пузырьками, стреляет фонтанчиками, и мне от этого хочется петь и танцевать. На весь мир кричать от счастья.

Демид сказал папе, что женится на мне. Прямо так и сказал, я сама из окна слышала. Знала бы, что он это скажет, больше бы высунулась, я же просто на него еще раз посмотреть хотела.

Папа, правда, не очень доволен. Он почему-то не поверил, сказал, что Демида просто перемкнуло. Он вообще о многом говорил. И о гипертрофированном чувстве вины, и об ответственности, и о перфекционизме. О перфекционизме особенно.

Все это правда, все про Демида, он в самом деле такой. Но есть еще одно, главное — Демид не дает пустых обещаний. И если он так сказал, то сделает. Правда, немного смущает, что сам Ольшанский мне не сказал ни слова, бросил папе в лицо, когда они ругались.

Значит, я дам ему возможность сделать это сегодня! Вчера он меня отвез домой, но теперь, когда Демид фактически попросил моей руки у папы — пусть своеобразно, но попросил же! — я могу официально остаться у него на всю ночь!

Остаток дня катаюсь по городу, пью кофе, прохожусь по бутикам. В одном из них покупаю себе платье — Демиду нравятся платья. Это короткое с рукавами-буфами, похоже на то, в котором я была, когда у него сорвало тормоза. Только на этот раз не из масс-маркета, а коллекционное.

Заезжаю поужинать в ресторан, домой не еду, чтобы не пересечься с отцом и не нарваться на очередную проповедь. А душ я могу принять у Демида.

Знакомая дрожь пронизывает тело. Закрываю глаза и замираю, чтобы подольше удержаться в этом состоянии. Балансирую на самом краю, рискуя сорваться и оказаться затянутой в опасную воронку возбуждения.

Я не одна, вокруг полно людей, и от этого мурашки разбегаются по телу от затылка до кончиков пальцев.

«Пиздец как тебя хочу. Я голодный, ебать буду всю ночь, так что готовься...»

Между ног сладко пульсирует, сжимаю их до дрожи в коленях. Ногтями впиваюсь в ладони.

Он даже матерится как-то по-особому, не как все. Возбуждающе...

После ужина направляю машину по знакомому адресу. Ворота открываются, охрана впускает, правда не сразу. Навстречу выходит знакомый уже охранник.

— Демида Александровича еще нет, но я сообщил, что вы приехали. Он сказал, чтобы вы его подождали, он скоро будет.

— Да, конечно, я подожду, — киваю и прохожу в дом. Я здесь всего лишь третий раз, зато впервые в качестве невесты Демида.