Дочь оружейника
Шрифт:
– Ты прекрасна, дитя мое. Приходи в Утрехт к Берлоти и ты увидишь много сокровищ, браслетов, кушаков, великолепных венецианских материй…
Но молодая цыганка вырвалась из рук старика, не дослушав его обещаний, и подошла к товарищам.
Гости начали смеяться над неудачей Соломона, но ван Нивельд вскричал:
– Напрасно вы думаете, что почтенный наш банкир отвык от волокитства. Еще вчера я видел у него хорошенькую девушку, которая показалась мне очень испуганной.
– Вы ошибаетесь, мессир, – отвечал ростовщик, довольный замечанием капитана. –
– Не обманывайте нас, не верим! – вскричал ван Нивельд.
– Клянусь, я только оказал гостеприимство этой красавице.
– Гостеприимство не дается даром, да еще хорошеньким женщинам.
– Нет, мессиры, – продолжал старик еще веселее, – я не намерен ссориться с моим могущественным другом и покровителем.
– Назовите этого таинственного друга.
– Это мой соотечественник, знаменитый Перолио. Его служитель Фрокар привел мне эту девушку с просьбой дать ей убежище на несколько дней, и я сам не знаю кто она и откуда.
Вероятно, вино и красота Жуаниты развязали язык осторожного Берлоти, потому что он обещал Фрокару не говорить никому ни слова о пленнице. В эту минуту вошел офицер и доложил ван Нивельду, что на кладбище поймали молодого человека, который хотел бежать из селения и не отвечает на вопросы.
– Вероятно, это тот самый, который покушался убить начальника Черной Шайки, – прибавил офицер.
– Свяжите его покрепче и завтра по утру сведите к Перолио. Пусть он сам повесит его.
Говоря это, ван Нивельд сожалел в душе, что убийца был неловок и не успел зарезать итальянца, которого все ненавидели.
Через несколько минут Жуанита с ее товарищами простились с гостями, и старик опять приглашал цыганку навестить его в Утрехте.
Проходя по нижней зале, где стояла стража, Жуанита увидела в углу связанного Франка, бледного и окровавленного. Она узнала того, кто спас ее от грубых солдат и кого она потом спасла от Фрокара. Черты молодого человека врезались в память плясуньи, но Франк почти забыл о цыганке.
Припомнив слова ван Нивельда, Жуанита поняла, какая участь ожидает Франка, и в голове ее мелькнула мысль спасти его еще раз. Она развязно подбежала к офицеру и сказала ему твердым голосом:
– За что это, мессир, вы обижаете этого бедняка? Он привез нас сюда на телеге.
– Этот разбойник приехал с вами, моя красавица? – спросил лейтенант Йост, любуясь цыганкой.
– Он совсем не разбойник, а честный малый, – возразила девушка еще смелее. – Он всегда нас провожает из Утрехта; неправда ли, друзья мои? – прибавила она, обращаясь к товарищам.
– Правда! Правда! – закричали цыгане, понимая в чем дело, и соглашаясь со своей любимицей.
– Да вы его ранили! – вскричала Жуанита жалобно, увидев кровь на одежде Франка. – Какие вы злые.
Франк не знал, что подумать о девушке, принимавшей его за другого, но офицер возразил недоверчиво:
– А зачем он старался убежать из селения, зачем не отвечал, когда его спрашивали?
– По очень простой причине. Он
И нагнувшись к Франку, она прокричала ему на ухо:
– Зачем ты не подождал нас, Тоби, и куда ты хотел идти?
– Я хотел посмотреть нашу лошадь, – отвечал Франк, поняв, что хорошенькая цыганка хочет его спасти.
– Снимите же с него веревку, мессир, – хлопотала девушка. – Нам пора ехать.
– Погоди, моя красоточка, – сказал Йост. – Мне приказано доставить этого молодца начальнику Черной Шайки.
– Да ведь он не преступник, вы теперь уверены в этом…
– И все-таки я не смею…
– Ну, так вы сейчас получите приказание, – сказала Жуанита и смело вернулась в залу пира.
Лейтенант последовал за ней.
– Мессиры, – проговорила она ласковым голосом, обращаясь к ван Нивельду и ван Рюису. – Ваши храбрые воины ошиблись. Они взяли и ранили бедного крестьянина, который привез нас сюда в своей телеге. Прикажите, чтобы его отпустили, и чтобы он довез нас до Утрехта.
– Спрашивай об этом не у нас, а у оруженосца мессира Перолио, – сказал ван Нивельд, показывая на Видаля, который был прислан с известием, что начальник Черной Шайки отправляется поутру в Утрехт и сдает начальство ван Нивельду.
Жуанита задрожала, Франк должен был погибнуть.
– Что такое? – спросил Видаль Йоста. – Вы поймали кого-то?
– Да, какого-то дурака, и думали, что он убийца.
– Наш Тоби убийца! – вскричала цыганка, заливаясь веселым смехом, хотя сердце ее сжималось от ужаса. – Да он такой трус, что не убьет и цыпленка. Мессир оруженосец, – прибавила она, обращаясь к Видалю. – Помните, три дня тому назад, вы встретили всю нашу труппу на дороге в Утрехт? Я не забыла этого… и, кажется, вы тоже удостоили меня вашим вниманием. Наш Тоби правил тогда лошадью.
Видалю было очень лестно, что такая красавица заметила его, однако он отвечал:
– За что же арестовали Тоби? Верно подозревали его…
– Он не отвечал на оклик часового, – сказал Йост.
– Разве глухой может отвечать вам? – вскричала девушка, смеясь. – Разве глухота преступление?
– Нет, красотка, – возразил ван Рюис, – и если ты отвечаешь за нравственность своего кучера…
– Отвечаю головой! – вскричала цыганка, обводя огненными взглядами все собрание.
– Ого! Это такой драгоценный залог, – заметил ван Нивельд.
– Я тоже верю тебе, цыганочка, – сказал Видаль, – только подожди немного. Я передам мои поручения мессиру начальнику, а потом пойду с тобой и посмотрю на Тоби.
– Что на него смотреть! – вскричала девушка, бледнея. – Ведь вы его видели третьего дня, вы даже улыбнулись, посмотрев на его доброе лицо.
– Ты хочешь сказать – глупое.
– Действительно, – заметил Йост, – молодец должен быть глуп. Никто не добился от него ни слова.
– Как же он может сделать какое-нибудь зло? – продолжала Жуанита. – Нам пора в Утрехт, мессиры, мы не умеем править лошадью, отпустите Тоби.