Догони свое время
Шрифт:
Теперь я включаю свет. Из окна видно, как тот несчастный, который звал на помощь, приседая и хлопая себя по коленям, отчаянно упрашивает одного офицера вскрыть железную строительную бытовку, доказывая, что убийца там, в будке запёрся, и затащил его сына туда же. Сын, может, теперь уже мёртвый.
Умоляет:
– Вскройте бытовку! Спасите! Они там!
Офицер ему доказывает, размахивая руками, что бытовка заперта снаружи на висячий замок. Кто их там спрятал?
Но несчастный умоляет, всё так же отчаянно приседая и хлопая себя по коленям:
– Я
Офицер по рации кого-то вызывает. Вскрывать так вскрывать!
Приезжает спецмашина МЧС. Вокруг толчея людей с оружием.
С тревожными вскриками, выматывающими душу, подъехала машина скорой помощи. Кто-то вызвал самого хозяина, олигарха. Мало ли что может находиться в подведомственной ему бытовке! Его сын сейчас, заламывая руки, ходит кругами возле места, где спрятались преступники.
Олигарх что-то говорит ему, прижимает к себе, уговаривает.
Два сотрудника МЧС, со светящимися нашивками, гидравлическими ножницами вскрывают замки. Дверь распахнута, мне это хорошо видно. Света от многочисленных фар много.
В бытовке никого нет. Нет даже инструмента, строители перебрались к другому заказчику. Одним словом – пусто! Светят фонарями по земле, ищут следы преступления. Разгребают строительный мусор…
Приезжает, но уже без завываний, ещё одна машина скорой помощи. Выходят медработники. Но теперь это крепкие мужики в тёмных халатах. Вдёргивают несчастного, вопящего в горе человека, в белый с длинными рукавами балахон и завязывают рукава за спиной.
Что они делают? Что делают, сволочи?! Что делают? Не хотят заводить уголовное дело! Во дожили! Теперь и средь бела дня можно любого резать!
Машины, втянув в себя автоматчиков, разворачиваясь, медленно разъезжаются.
Остаётся одна машина ВОХРа. В ней мой начальник, капитан службы охраны. Разгорячённый подходит к двери и говорит пароль, по которому я обязан его впустить. Я открываю все засовы. Впускаю начальника.
– Что? – спрашиваю тревожно.
– Что, что! Белочка! Горячка у сынка. Жена забрала ребёнка, и, плюнув на богатство, сбежала. Богатые тоже плачут. Давай вахтенный журнал, я тебе запишу ложный вызов.
– Как ложный вызов?
– А вот так! – говорит начальник, записывая что-то в журнале. – За вызов бригады МЧС деньги платить надо. Я что ли буду за вас, ротозеев, премии лишаться? Вот, подпиши бумагу!
– Да ничего я подписывать не буду! Я преступление хотел предотвратить! Что же теперь: на глазах человека резать будут, и вас не вызывать? Я, что ли, милиционер, или медбрат, какой, чтобы белую горячку распознать? Я до этого предела не напиваюсь. Вот вы тоже что-то в строительном мусоре искали.
– Не твоего ума дело, что я там искал. Мне, может, эти доски с гвоздями для дачи нужны будут. Вот я и шарил. Так не будешь бумагу подписывать?
– Не, – мотнул я головой, – не буду!
– Ну, как знаешь. А платить тебе за прогоны машин всё равно придётся. И пушку свою давай сюда, пока акт не составил за хранение огнестрельного
– Нет, не нужен…
Я посмотрел в окно. Небо уже подёргивалось белёсой пеленой. Рассветало. Лениво, нехотя вставал новый день, не предвещая ничего хорошего.
Сменялись эпохи, а власть оставалась та же. Вот и капитан, он ведь тоже власть, а всякая власть, как говорил мой незабвенный родитель, долго тянется…
4
Капитан своё слово сдержал – честь имеет.
И за прогон машин с меня, хотя и не по полной программе, но чувствительные деньги удержали. И на другой участок перевели. Работа менее ответственная, но в государственном плане не менее важная.
Теперь состою в группе охраны телекомпании.
Телекомпания ныне располагается на улице Международной, в бывшем кинотеатре с многообещающим названием «Броненосец Потёмкин» чей замысловатый, но скромный фасад стыдливо краснеет обожжённым кирпичом посреди фешенебельного новодела.
В этой конторе электронных медиауслуг – (чего изволите?), в его гулком просторном фойе, мухи кусаются, как шершни.
Достоверность этого я подтверждаю всем своим опытом, на своей шкуре испытал злобный характер гнусных тварей.
Я долго ломал голову: откуда здесь, в огромном казённом здании, мухи? Но потом успокоился, выдвинув при этом неоспоримый аргумент здешнего завхоза, объясняющий такое наличие крылатых кровососов.
Пост охраны здания находится как раз в том самом месте, где бесчинствуют и невероятно плодятся с пергаментными сухими крыльями сноровистые жужжалки.
Во время горбачёвской перестройки-перекройки и ельцинских опытов по внедрению в экономику уголовщины и любителей-экстремалов по обогащению, как-то сразу рухнула культура, и всё с ней связанное. Кинотеатр, ассоциированный с большевистским кораблём, оказавшись не на плаву, сразу опустился на дно, пока один из центральных телеканалов не поднял его с глубины на своих голубых понтонах.
Дом ещё известен тем, что за его красным кирпичным фасадом, во дворе, захламлённом остатками строительного мусора и всяческими отходами жизнедеятельности, прямо под вечно горящими окнами студии технического обеспечения, с удручающим постоянством находят неопознанные трупы, присыпанные всякой дрянью, словно здесь, в самом центре города, промышляют человечиной таёжные медведи.
Милиция – частый гость этого заведения: то показать сводки правонарушений по области, то вычислить вероятных свидетелей очередного убийства.
А у кого вычислять, кроме охранника? Он да ещё ночь – самые верные свидетели всяческих происшествий.
Но охранник отвечает только за состояние безопасности внутри здания, всё остальное не входит в его должностные обязанности.
Многие знания умножают печали…
Из-за ничтожности и малозначимости для судеб государства того казённого заведения, из-за мизерной зарплаты, которую справедливее называть жалованьем, работа охранником невероятно условна и однообразна.