Доктор Есениус
Шрифт:
Материальных забот у него не было.
Теперь он остался один, а его доходов хватило бы на целую семью.
После беспокойной, наполненной интригами жизни в Вене он сразу попал в тихий уголок. Его жизнь в Праге походила теперь на гладь стоячей воды. Но Есениус не любил стоячих вод. Его беспокойный дух скоро пресытился таким существованием и затосковал по переменам. Сначала это было какое-то недовольство собой. Ему казалось, что он прозябает в бездействии. И, хотя от полувека отделял его только шаг, он чувствовал себя еще молодым и полным сил для дела любой
Он теперь часто углублялся в произведение Везалиуса «О строении человеческого тела». И, открывая книгу, думал о ее творце. Какой головокружительный взлет — и какое падение.
В судьбе Везалиуса было что-то беспокойное, загадочное и необъяснимое. На суде он оправдывался тем, что некоторые органы человеческого тела могут даже после смерти непроизвольно сокращаться. Момент смерти не прекращает всей деятельности организма. Только этим можно объяснить и то, что волосы, усы и ногти растут еще некоторое время после смерти человека. Даже сердце от прикосновения могло сократиться.
Неразрешимый вопрос, поставленный Везалиусом, все больше занимал Есениуса. Если Везалиус прав и в момент смерти не прекращается деятельность всех органов, не исключена возможность, что некоторых людей можно вернуть к жизни даже с того берега…
У него голова пошла кругом от такой мысли.
А что, если попробовать и доказать?..
Он даже думать не решался о последствиях этого опыта. Несколько дней ходил сам не свой, не мог ни есть, ни спать, настолько захватили его планы и поиски средств их осуществления.
Наконец он решился.
Однажды вечером, когда небо было затянуто тучами, он зашел к палачу Мыдларжу и поведал ему свой план.
Мыдларж заинтересовался. Это было еще заманчивее, чем составление скелета пятнадцать лет назад.
— Я бы решился. Но вы должны получить разрешение рихтара. Так безопаснее.
Есениус признал совет разумным.
Рихтар даже отступил на шаг, когда Есениус обратился к нему со своей просьбой. Неслыханно! Рихтар с трудом верил своим ушам, и Есениусу пришлось повторить просьбу.
— Это же святотатство! Смертный грех! Дьявольское наваждение! — восклицал рихтар.
Но Есениус убедил его, хотя пришлось употребить все свое красноречие.
В день казни, когда осужденному должны были отрубить голову, рядом с палачом стоял Есениус.
Люди привыкли, что во время казни рядом с осужденным находится только священник. Что же тут делает врач?
Когда голова осужденного упала под мечом палача, Есениус подошел к трупу, приложил упавшую голову и попытался остановить кровотечение. Прижав друг к другу перерезанные вены, он постарался соединить пластырем отделенные части тела.
Но это не дало ожидаемого результата. На одну минуту приоткрылось веко над левым глазом, и все… Только непроизвольное движение, ничего больше. Но для Есениуса и это было важно. Это доказывало, что Везалиус не ошибся в своем предположении. Если бы удалось убедить в этом судей, Везалиусу бы удалось избежать сурового приговора и он
Несколько раз Есениус повторял свои опыты, но все они кончались безуспешно.
«То же самое, наверное, чувствовал раввин Лев, стараясь оживить мертвую глину, — разочарованно думал Есениус. — Глина или мертвое тело — это одно и то же. И мое разочарование сильнее, потому что я старался оживить тело, в котором еще минуту назад билась жизнь…»
Единственным результатом опытов были слухи, пущенные кем-то по городу. Имя Есениуса произносилось с восхищением, завистью и ненавистью.
Но ему было все равно. Итак, еще одна из вех, отличающих неудачи на пути исследований, о которых он говорил на суде в Вене. Груз, который притягивал к земле и не давал мысли воспарить к облакам.
Пройдет еще немало времени, прежде чем он почувствует себя готовым к новому взлету.
Но он будет готовиться!
Ведь в других странах веют уже новые ветры, и он просто не может остаться к этому равнодушным.
В бурном потоке событий Есениус только изредка вспоминал, что где-то далеко в Виттенберге изучает медицину бакалавр Вавринец Адамек, сын мастера Прокопа. Вспоминал о нем, встречаясь с мастером Прокопом или его старшим сыном Ондреем, у которого была уже своя цирюльня. Теперь он был известен в Праге как искусный фельдшер.
Но однажды в дом Есениуса вступил красивый молодой человек в черной мантии и красном берете магистра. Есениус в первую минуту не узнал гостя.
— Что вам угодно, магистр? — спросил он, решив, что к нему пришел больной, и, как видно, чужеземец.
— Вы не узнаете меня? — смеясь, воскликнул молодой человек.
Есениус всплеснул руками.
— Боже великий, это ты, Ваврик? Добро пожаловать, друг, Добро пожаловать! Садись.
Посещение молодого магистра принесло истинную радость Есениусу. Вавринец Адамек поступил в Пражский университет, а затем и в Виттенбергский, только благодаря стараниям Есениуса. При каждой встрече с мастером Прокопом Есениус справлялся о Вавринце, а когда кто-нибудь приезжал из Виттенберга, он никогда не забывал осведомиться о своем юном друге.
Доктор приготовил на скорую руку угощение и забросал гостя вопросами. Вавринцу пришлось рассказывать все по порядку. Сначала об университете. Кто теперь ректор, кто декан. И главное: кто из былых коллег Есениуса там живет и работает. Вавринец долго рассказывал, а доктор слушал его, согретый особенным чувством, в котором сливались печаль приближающейся старости и нерастраченные запасы любви, переполнявшие его сердце. Есениус остался один. Время еще не притупило скорби по сыну и жене. О Марии он думать не переставал, иногда ему даже казалось, что она не умерла, вот сейчас он вернется домой, а Мария ждет его с ужином, потом станет участливо расспрашивать о работе… В такие минуты возвращение домой казалось особенно тягостным Сердце терзала жестокая тоска, и он часто ночью отправлялся в госпиталь или к своим тяжелобольным, только бы отвлечься от горестных мыслей.