Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Фальк шел медленно, наслаждаясь неспешным ритмом дачной деревни. Вокруг него жизнь кипела. Вот мальчишки, едва проснувшись, носились с деревянными саблями, изображая гусарскую атаку. Кто-то, увлекшись ролью, упал в лужу, за что был тут же награжден насмешками товарищей. На одной из веранд пожилая женщина, укутанная в шаль, сидела с вязанием, а ее внучка рвала цветы у калитки, заботливо складывая их в маленькую корзинку. Кто-то резался в карты за вынесенным на лужайку столом. Молодая пара играла в серсо – девушка бросала кавалеру кольца, а тот пытался нанизать их на деревянную шпагу. Словом, чудесная дачная жизнь. И все же… Витало будто бы в воздухе неясное Фальку
Дорога вывела его к станционной улице, чуть в стороне от самого вокзала. У перекрестка в землю был врыт столб, с которого свисали громадные «карманные» часы – реклама мастерской часовщика, причем живая и наглядная.
Кондитерская занимала приятный одноэтажный домик. Над окнами хозяева развернули светлые тенты, дабы солнце не било в глаза посетителям, сидящим с видом на улицу. У застекленной двери Фальк остановился и заглянул внутрь, дабы оценить очереди и наличие свободных столиков. Первой не высматривалось, вторые (пусть и не в изобилии) присутствовали. Доктора это абсолютно устраивало. Он открыл дверь, мелодично звякнувшую подвешенным над ней колокольчиком, и вошел.
Маленький зал освещался мягким светом газовых ламп, теплые отблески плясали на деревянных стенах, покрытых (на вкус Василия Оттовича) слегка уже пожелтевшими от времени обоями с цветочным орнаментом. Простые столики из темного дуба аккуратно были расставлены вдоль стен. Каждый украшен белоснежной кружевной салфеткой и стеклянной вазой с букетиком полевых цветов. Столики предназначались для двух посетителей. Кто-то сидел на мягких диванчиках у стен, кто-то – на приставленных с другой стороны венских стульях. У прилавка радовало глаз высокое стеклянное витринное окно, за которым аккуратно разложены пирожные, эклеры, пышные круассаны и небольшие карамельные пирожки. Каждый разложен с заботой и выглядит словно маленькое произведение искусства. На полках позади витрины выстроились ряды баночек с вареньем и медом, изящные жестяные коробки с печеньем и конфетами.
Продавщица – дама в белоснежном переднике с кружевом – ловко взвешивала конфеты на медных весах. В воздухе витали ароматы ванили, шоколада и свежеиспеченного теста. Словом, Василий Оттович разделял любовь всех обитателей к этому чудесному местечку.
Доктор заказал себе кофе с эклерами и уже намеревался занять свободный столик, как ему в глаза бросилась знакомая пара. У стены сидела Анжелика Ивановна Любимцева, пребывающая, по всегдашнему обыкновению, в расстроенных чувствах. А вот напротив нее расположился Эдуард Сигизмундович Шиманский. Поляк нежно держал женщину за руку, слегка поглаживая, отчего-то напомнив Фальку расфранченную пиявку.
– Не извольте беспокоиться, мадам! – говорил Шиманский. – Одно ваше слово – и я не оставлю вас ни днем, ни ночью! Вам абсолютно ничего не угрожает!
– А что же, по-вашему, может угрожать Анжелике Ивановне? – хмуро поинтересовался Фальк, встав за его спиной. Вышло у него это, конечно, не так эффектно, как у Клотильды Генриховны, но уроки старой экономки не прошли даром. Шиманский взвился, будто ужаленный.
– Ах, доктор! – с плохо скрываемым недовольством произнес поляк. – Вы разве не видите, я разговариваю с дамой.
– Вижу, – подтвердил Фальк. – Как и вся кондитерская. Мне неудобно вам об этом напоминать, но упомянутая дама, так уж сложилось,
– Не так! – возмутился Шиманский.
– Эдуард Сигизмундович, вы ставите нас обоих в крайне неловкое положение, заставляя меня напоминать о весьма неотложных делах, которые требуют вашего немедленного присутствия… Где-нибудь еще!
Как нам уже известно, при необходимости Василий Оттович бывал крайне убедителен. Вот и в этот раз его мимика была столь выразительной, что Шиманский сник, бросил последний томный взгляд на Любимцеву и скрылся.
Фальку меж тем принесли его заказ, и он уселся за соседний столик, выложив альманах на столик рядом с собой.
– Что же это вы, Анжелика Ивановна, – счел своим долгом заметить доктор. – Вам же наверняка известно, чем промышляет Шиманский и какая у него репутация. И все равно даете людям повод для кривотолков, находясь в подобной компании.
– Ох, Василий Оттович, – исторгла скорбный вздох Любимцева. – Мне страшно! Муж далеко! А тут… Призраки!
Фальк поперхнулся кофе (это, похоже, начало входить у него в привычку, чему доктор был крайне не рад) и страдальчески уставился на Анжелику Ивановну.
– Это вам покойная Вера Павловна о призраках успела рассказать? – уточнил он.
– Нет, я с этой ужасной женщиной не имела ничего общего! – воскликнула Любимцева, амурные эскапады которой генеральша явно не обошла вниманием. – Газеты! О них пишут в газетах!
Она взяла со стола газету и протянула ее доктору. Это оказался специальный номер «Великолужского вестника», вышедший, вопреки обыкновению, в пятницу вместо вторника. Василий Оттович принял его с превеликой осторожностью, будто опасаясь, что газета превратится в ядовитую змею и укусит его. Статья на передовице, однако, превзошла самые худшие его ожидания.
«Наш специальный корреспондент сообщает:
Близкий сердцу каждого из нас Зеленый луг в последние недели оказался охвачен необъяснимыми и пугающими явлениями. Жители, славящиеся своими здравомыслием и спокойствием, начали сообщать о том, что по ночам, в сумрачные часы перед рассветом, в окрестностях кирхи появляется загадочная фигура, которая своей неясной формой и движениями напоминает призрака.
Первые слухи о появлении таинственной фигуры распространились вскоре после кончины всем известной Веры Павловны Шевалдиной, чей дом был одним из самых заметных в деревне. Знакомые и соседи не раз слышали от покойной, что в здешних краях некогда находился древний монастырь, разрушенный много веков назад, и что призрак монаха, как она утверждала, может являться людям. Вера Павловна до конца своих дней была убеждена в существовании сверхъестественного и настаивала, что с ее уходом в мир иной тайны прошлого обретут новую силу.
Однако не все разделяют столь мистические взгляды. Другие жители деревушки выдвигают иную гипотезу. В их рассказах нередко упоминается имя зловещего барона фон Гарта, некогда проживавшего в своем имении неподалеку. Барон, по слухам, вел не только разгульную, но и темную жизнь, связанную с невыясненными обстоятельствами. Смерть его, столь же загадочная, как и его существование, породила множество легенд. По мнению некоторых, именно его дух возвращается к родным стенам, не находя покоя в ином мире, побеспокоенный работами по обустройству нового пансиона.