Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Хозяйка дома сидела за столиком на открытой террасе и своим изяществом грозила поспорить со зданием. Выглядеть настолько расслабленной и одновременно сохранять столь правильную осанку – дар, доступный немногим. Екатерина Юрьевна заметила смотрящего на нее доктора и с интересом склонила голову набок. Кажется, настала пора представляться.
– Сударыня, чудесное утро! – доктор приветственно приподнял шляпу. – Разрешите представиться – Фальк, Василий Оттович. Возможно, вы слышали обо мне.
– Кто же в Зеленом луге не слышал о докторе Фальке, – ответила Красильникова. Дама обладала низким голосом, чувственным и обволакивающим. Василий Оттович сразу
– Буду премного благодарен и постараюсь не отнять у вас много времени, – галантно поклонился Фальк.
– О, поверьте, времени у меня в достатке, а вот интересная компания встречается очень редко, – ослепительно улыбнулась Екатерина Юрьевна. – Поднимайтесь же скорее.
Дверь в дом оказалась открыта. В прихожей его встретила тихая молодая служанка и проводила к выходу на веранду. По дороге Фальку бросилось в глаза обилие печей и каминов – причем, как и весь дом, сделанных с высочайшим вниманием к деталям. В вестибюль выходила терракотовая печь с украшениями, смахивающими на мрамор. В гостиной, примыкающей к террасе, располагался белый изразцовый камин с нарисованными синей краской пасторалями из европейской жизни.
Снаружи Фалька ждала Екатерина Юрьевна. Она гостеприимно указала на витой стульчик напротив. На столике уже стояли фарфоровый чайничек и чашки на блюдцах, а также вазочка с вареньем. Василий Оттович уселся и воспользовался возможностью разглядеть Красильникову поближе. И вынужден был признать, что в иных обстоятельствах вполне бы оказался в списке воздыхателей хозяйки дома. Екатерина Юрьевна обладала фигурой античной статуи, немного надменным породистым лицом жены древнеримского патриция, а будь она героиней сказки, то автор непременно упомянул бы ее вьющиеся волосы «цвета воронова крыла».
– Итак, таинственный доктор Фальк, что же привело вас ко мне? – спросила Красильникова. – Ведь это не врачебный визит?
– Боюсь, что нет, – покачал головой Василий Оттович. – Но пройдя по вашему дому, обязан спросить: к чему обилие каминов и печей? Вы так мерзнете?
– Это идея Григория, моего мужа. Он строил дом так, чтобы в нем можно было комфортно жить даже зимой, если возникнет такая необходимость. Но вы правы, – она повела плечами, укрытыми шелковой накидкой. – Здесь бывает ужасно холодно. Сама не пойму почему. Посмотрите – мои ладони холодны как лед.
Она порывисто протянула ему тонкую изящную руку. Фальк накрыл ее ладонь своими и отметил, что она действительно ледяная.
– И впрямь, – подтвердил Василий Оттович. – Скажите, вы испытываете головокружения? Слабость? Упадок сил?
– Теперь, когда вы упомянули об этом, да, пожалуй.
– Возможно, дело в малокровии. Не пугайтесь, это тривиальный недуг. Перед уходом я оставлю вам несколько рекомендаций. Думаю, их будет достаточно.
– Буду премного благодарна. Приятно видеть человека, который соответствует своей репутации, – томно улыбнулась Красильникова. – Я даже думаю, признаться, что это нервное. Понимаете, муж в столице, я здесь одна. Меня напугали уже новости об ограблениях, а теперь еще это жуткое убийство. Но зачем же вы все-таки пришли? Должна сказать, меня это интригует…
– Боюсь, в данном случае я выступаю простым курьером, – Фальк извлек из кармана листок и положил его на стол перед Екатериной Юрьевной. – Возможно, вы слышали, что Петр Геннадьевич Платонов был задержан полицией. Так получилось, что перед этим он попросил передать вам письмо.
С внешностью Красильниковой
– Не смею вам мешать, – сказал Василий Оттович и попытался встать, но Екатерина Юрьевна схватила его за руку.
– Нет! Не уходите! Прошу вас! Не оставляйте меня сейчас одну!
Фальк вынужден был подчиниться. Он лишь тактично отвернулся и принялся изучать острый шпиль кирхи, прекрасно видимый с террасы.
– Вы… – начала Красильникова и осеклась. – Вы читали письмо?
– Екатерина Юрьевна, я спишу этот вопрос на вашу нервную ажитацию и не буду оскорбляться, – ответил Василий Оттович. – Конечно же нет! Я же не охранка, право слово!
– Да-да, конечно! Но я подумала, раз Петр доверял вам настолько, чтобы передать письмо, я подумала…
– Не уверен, что Платонов мне доверял, просто в тот момент у него не было выбора, – признался Фальк.
– Понятно, – протянула Красильникова и замолчала. Доктор проявил тактичность и молча пригубил чай. Наконец хозяйка дома вновь заговорила: – Вы же лютеранин, Василий Оттович?
Вообще-то в силу профессии (а затем и виденного на войне) воспитанный в лютеранских традициях Фальк с годами склонялся к атеизму. Но данное объяснение получилось бы слишком длинным и неуместным в сложившихся обстоятельствах, поэтому он просто кивнул.
– У вас есть тайна исповеди? – спросила Екатерина Юрьевна.
– Да, но, боюсь, это относится только к священнослужителям.
– А врачебная? Врачебная тайна? У вас, как у доктора? – настаивала Красильникова.
– Да, пожалуй, есть, но она касается только здоровья…
– Василий Оттович, мне нужно вам кое-что сказать, – она сжала его ладонь своими холодными руками. – Мне не к кому больше обратиться, но все мною сказанное должно остаться между нами. Прошу вас!
Фальк мысленно проклял себя. Чем дальше развивалась эта история, тем больше людей вцеплялись в него, словно клещи, и просили – нет, требовали! – помощи. Самым разумным в данных обстоятельствах было бы вежливо, но твердо освободить руку и откланяться, оставив Красильникову саму разбираться со своими проблемами. Но… Василий Оттович обнаружил, что не способен оставить даму в беде. Даже если разум обоснованно подсказывал, что дама в беде беззастенчиво использует свои чары, чтобы добиться его помощи. А в этом он практически не сомневался – не только из-за предупреждения Аксенова, но и просто от того, как Екатерина Юрьевна говорила, улыбалась и внезапно меняла настроение.
– Хорошо, – кивнул доктор. – Я вас слушаю.
– Петра Геннадьевича подозревают в убийстве генеральши Шевалдиной, – сказала Красильникова.
– Да, об этом я догадался.
– В ночь убийства у него нет… Как это называют в полиции? Алиби?
– Да, думаю, что-то в этом роде.
– Но это не совсем так, – продолжила Екатерина Юрьевна. – Что, если у него есть это самое алиби? Но человек, который может его обеспечить, не может это сделать?
– В таком случае я вижу два исхода: либо невиновность инженера Платонова будет доказана другими средствами, либо нет. И в таком случае упомянутый вами человек сам встанет перед выбором – хранить молчание и дать невиновному отправиться на каторгу или все же выступить в его защиту, – Фальк прекрасно понимал, куда движется разговор, но все равно почел за лучшее ответить максимально обтекаемо.