Доктор Крюк

Гросов Виктор

Ли всегда был тихим, но надежным — травы собирал, истории рассказывал, ром с нами пил. А теперь он тут и вид у него такой, будто он предпочел бы быть где угодно, только не здесь.

Я подвинулся ближе к решетке. Еда пахла не очень приятно, но мне было плевать. Голод — не главное. Главное — понять, где я ошибся и кто еще в этом замешан. Я поднял взгляд на Ли, встретил его глаза — темные, непроницаемые — и выдавил:

— У меня только один вопрос, Ли. Ты знал про все это?

Глава 25

Ли

замер. Его глаза скользнули по мне, но он не ответил. Вместо этого он кашлянул, наклонился ближе к решетке и тихо, почти шепотом, спросил:

— Слушай, Крюк, а какие пропорции нужны, чтобы масло горького миндаля… ну, не яд получился, а просто сонное что-то?

Я моргнул. Это что, он серьезно? Ли сейчас стоит тут и спрашивает, как сделать снотворное из того самого масла, которым Маргарет чуть не угробила полкоманды? Я уставился на него, пытаясь поймать хоть намек в его лице — шутит он, что ли? Но нет, Ли смотрел ровно, без ухмылки, только брови чуть дрогнули, как будто он сам не до конца уверен в том, что затеял.

Он не просто так спрашивает. Он хочет помочь. Этот чертов кок, видать, решил сыграть против Роджерса. Лишить его головорезов боеспособности, усыпить их, дать нам шанс. Я чуть не выдохнул от облегчения, но сдержался. А масло он из моей каюты стырил, видать, с «Принцессы».

— Ты это серьезно, Ли? — буркнул я. — Хочешь «Грозу» уложить спать?

Он не ответил, только чуть кивнул — еле заметно, как тень от паруса на волне мелькнула. Значит, да. Я откашлялся, подвинулся ближе к решетке, насколько веревки позволяли, и зашептал:

— Слушай сюда. Масло горького миндаля — штука опасная, там синильная кислота, от нее и дохнут. Если хочешь просто сон, бери одну часть масла на двадцать частей воды или рома — смотря, во что мешать будешь. Главное, не переборщи, а то вместо сна они все к иной мир отправятся. И размешивай хорошенько, чтоб не осело. Понял?

Ли кивнул уже увереннее, его пальцы чуть сжали край подноса. Он молча забрал поставил миски, развернулся и пошел к лестнице, оставив меня сидеть с открытым ртом. Скрип ступеней, шорох его башмаков — и вот он уже скрылся в полумраке, а я все смотрел ему вслед, пытаясь сложить в голове эту чертову мозаику.

Мои спутники странно на меня поглядывали, но промолчали. А вскоре и уснули.

Филипп заворочался на скамье, пробурчал что-то про холод, но я его едва услышал. Мысли крутились. Ли знал. Знал, что Роджерс хитрит, что Сквиббс бегает к нему с доносами, что вся эта история с «Принцессой» и сокровищами — спектакль. Но молчал. Почему? Преданность Роджерсу? Может, когда-то капитан его из какой-нибудь передряги вытащил, и Ли до сих пор считает себя должником? Или просто не хотел лезть в это болото, пока оно его самого не засосало? А теперь, видать, чаша переполнилась. Или он просто устал смотреть, как Роджерс всех вокруг за нос водит. Мотивы не ясны.

Надеюсь, вопрос Ли — это не очередная игра Роджерса.

Я откинулся к стене. Странное дело — злости на Ли у меня не было. Да и на Роджерса, если честно, тоже. Этот старый пират сыграл свою игру мастерски, тут не поспоришь. Забрал сундук, корабль, меня в трюм засунул — но ведь не прирезал же. Мог бы запросто перерезать нам глотки там, на Монито, и сплавить тела акулам. А он оставил в живых — меня, Сэма, Стива, даже Филиппа с Анри. Зачем? Может, и правда доктор ему нужен, как он сказал. Или просто любит поиграть в кошки-мышки, посмотреть, как я дергаюсь в его лапах.

Но Ли — это другое. Если он сейчас пойдет и замешает это масло в ром или похлебку, если усыпит головорезов Роджерса, то это шанс на свободу.

Ночь опустилась на «Грозу Морей». Трюм стал еще холоднее, сырость пробирала до костей, а сверху доносились приглушенные шаги да редкие выкрики пьяных головорезов Роджерса. Я сидел, прислонившись к стене, и слушал, как Филипп посапывает на скамье, а Анри что-то бормочет во сне — видать, о дочке своей переживает. Веревки на запястьях уже не так резали, кожа привыкла, но зудела немилосердно.

Перед глазами выскочило сообщение:

[Тех.логи]

[Сут.л. 18|6|5|3|4|12|9|2 = 59 «ов»]

[Сут.ком. 10|3|15|18|4|11|8|4 = 73 «ов» (146|х2)]

[Итог: +205 «ов» (23 894)]

«Поздравляем! Вам начислено 205 очков влияния».

«Баланс: 23 894 'ов»

О, вот и «зарплата» от наблюдателей пришла.

«Носитель, у вас накопилось достаточно очков влияния. Хотите открыть ранг „Староста“? Стоимость — 21 000 очков. Это даст вам доступ к новым возможностям и информации».

«Давай, открывай», — буркнул я мысленно.

«Ранг „Староста“ активирован. Списано 21 000 очков влияния. Дополнительно списано 200 очков за текущий день омоложения. Остаток: 2 694 „ов“. Поздравляю, носитель. Продолжайте в том же духе».

Я хмыкнул. Вежа даже тон сменила — стала мягче, будто старого знакомого встретила. Раньше она вечно отмазывалась, мол, «у вас недостаточно авторитета в системе», а теперь, видать, решила выложить карты на стол. Ну что ж, раз пошла такая пьянка, пора задавать вопросы.

А их накопилось уйма.

«Слушай, Вежа, а что там с этим омоложением? Я же просил просто скинуть годы, а чувствую себя как-то странно. Сильнее, что ли».

Она помолчала секунду, будто собиралась с мыслями, а потом заговорила — четко, без своих обычных выкрутасов:

«Омоложение работает не совсем так, как вы изначально представляли. Это не просто возврат к молодости в привычном смысле. Процесс увеличивает количество стволовых клеток, ускоряет регенерацию и оптимизирует ваше тело сверх нормы среднестатистического мужчины вашего возраста — или любого возраста, если уж на то пошло. Ваши сила, ловкость, гибкость и выносливость сейчас значительно выше, чем у обычного человека. Это побочный эффект, но весьма полезный, не находите?»