Доктор Крюк

Гросов Виктор

— А ты свое золото получил целиком, — парировал я, не отводя взгляда.

Он фыркнул, развернулся и зашагал прочь, чуть ли не печатая шаг, будто хотел впечатать свою злость в доски причала. Последней подошла Маргарет. Она остановилась в паре шагов. Ее темные волосы трепал ветер, а в глазах блестело что-то среднее между досадой и вызовом.

— Даже побрякушки пожалел, Крюк, — полушутливо сказала она. — Я думала, вы хоть немного благороднее.

— Благородство в Карибах не в чести, Маргарет, — ответил я, пожав плечами. — Вы свое получили. Главное, теперь не обязательно замуж выходить, чтобы спасть финансовое положение отца.

Она поджала губы,

явно сдерживая резкий ответ, и пару секунд просто смотрела на меня, будто прикидывала, стоит ли продолжать. Потом резко развернулась, бросив через плечо:

— Надеюсь, твои камни принесут тебе больше проблем, чем радости.

И ушла, цокая каблуками по сходням. Я проводил ее взглядом, пока она не скрылась в толпе вместе с отцом и хмыкнул. Обижена она, видите ли, что побрякушку не дал.

Я повернулся к «Принцессе», где Сэм и Стив уже заканчивали возиться с канатами. Они остались со мной — верные, как псы. Анри, Филипп и Маргарет ушли каждый своей дорогой, унося золото и обиды, а я стоял на палубе.

Ящик Пандоры и намеки на Эльдорадо в записках Дрейка — это то, что сделает меня богатым. Кто знает, может быть мне удастся создать свою пиратскую республику?

Сент-Китс шумел вокруг — гомон торговцев, скрип телег, звон монет, — но я уже думал о следующем шаге. Этот ящик, эти записки, эта новая карта — они тянули меня дальше, за горизонт, туда, где, может, ждет что-то большее, чем золото и камни.

А Роджерс… Его тень все еще маячила где-то за спиной. Мы с ним еще не закончили. Но это будет позже. А пока — Сент-Китс, раздача долей экипажу, отдых и план. А в планах — улучшить бриг, сбыть часть драгоценностей, набрать полный штат команды. И вперед, к тайнам Дрейка.

Моя игра только начинается.

Эпилог

Интерлюдия.

Англия. 1657 г.

Лондон утопал в сером тумане, который стелился вдоль Темзы, как дыхание зимы, сковавшей город в декабре 1657 года. В Уайтхолле, где некогда пировали короли, ныне царила строгая тишина — только шаги стражи да треск поленьев в каминах нарушали ее.

Оливер Кромвель, Лорд-Протектор Содружества, сидел в кресле с высокой спинкой в зале приемов, обитом темным деревом. Его лицо, изрезанное морщинами освещал свет свечей, что дрожали в канделябрах на длинном столе. Напротив стоял Роберт Сидни, Второй граф Лестер, — высокий, сухощавый мужчина с аристократической осанкой, но с выражением лица, омраченное тревогой. На нем был черный сюртук с серебряной вышивкой, а пальцы нервно теребили кружевной манжет — признак того, что граф, несмотря на свое положение, чувствовал себя не в своей тарелке перед человеком, который низверг корону.

Кромвель молчал, постукивая пальцем по подлокотнику, пока граф завершал свой доклад. В зале было холодно, несмотря на огонь. Каждый звук — от шороха ткани до скрипа пола под ногами слуги, подливающего эль в кубки, — казался громче, чем был. Роберт кашлянул, прочищая горло, и продолжил:

— Мой сын, Филипп, уже на Карибах, милорд. Все сложилось даже лучше, чем мы планировали. Я намеревался отправить его с флотилией после того, как получу вторую часть карты от Анри де Бошана — в обмен на свадьбу с его дочерью Маргарет и погашение его долгов. Но Филипп сбежал, — здесь Роберт вздохнул, — сам. И прихватил карту с собой.

Я хранил ее в тайнике, в Библии.

Граф замолчал, ожидая реакции. Кромвель медленно поднял взгляд, его глаза впились в Роберта. Потом уголок его губ дрогнул — не улыбка, а что-то вроде мрачного удовлетворения.

— Сбежал, — хрипло прошептал Кромвеля. — И с картой. Хм. Провидение, граф, иногда играет лучше, чем мы сами. Твой сын, похоже, не так прост, как ты думал.

Роберт кивнул, хотя в его движении сквозила неловкость. Он шагнул ближе к столу, понизив голос, будто стены могли подслушать.

— Филипп молод, но упрям, милорд. Он не желал этой свадьбы — считал ее позором, связью с дочерью какого-то опального губернатора. Я надеялся, представить ему это как брак, который даст свежую кровь. Про карту он не знал. Я так думал. Но он украл ее и уехал, взяв каперский патент. Теперь он на Карибах, и я не знаю, что он задумал — то ли ищет сокровища, то ли просто бежит от меня.

Кромвель откинулся в кресле, сложив руки на груди. Огонь в камине бросал тени на его лицо, делая его похожим на суровую статую. Он молчал, размышляя. Тишина тянулась, пока граф не заерзал, чувствуя себя под этим взглядом, как мышь под лапой кота. Наконец Лорд-Протектор заговорил:

— Это даже лучше, Лестер. Твой план был хорош — женитьба, карта, флотилия. Но Филипп ускорил игру. Он уже там, где нам нужно, и с картой в руках. Я знаю, что де Бошан тоже не сможет покинуть Карибы. Мои люди постарались. И получается, что две части оказались вместе — у Анри де Бошана и у твоего сына. Осталось найти еще две, и ящик Дрейка будет наш. Ты ведь понимаешь, что это не просто золото?

Роберт кивнул, хотя на лице мелькнула тень сомнения. Он знал легенду — Фрэнсис Дрейк, умирая, спрятал не только добычу с испанских галеонов, но и нечто большее. Ящик — не сундук с дублонами, а тайна, которая могла дать власть, бессмертие или, может, гибель. Граф не был уверен, во что верить, но Кромвель, похоже, знал больше, чем говорил.

— Понимаю, милорд, — ответил Роберт. — Но Филипп один. Без флотилии, без людей. Как он найдет остальное? И кто еще знает об этом ящике?

Кромвель усмехнулся. Он встал, прошелся к окну, где туман прижимался к стеклам, и бросил взгляд на темный город. Потом обернулся.

— Один? Нет, граф, он не один, — протянул Кромвель. — На Карибах уже действуют мои люди. Каперы, шпионы, даже пара пиратов, которые служат Содружеству за прощение грехов. Они найдут твоего Филиппа, помогут ему — или заставят, если он заартачится. Карта у него, а у Анри де Бошана — вторая часть. Остальные две — есть слухи, что они всплыли среди пиратов. Есть подозрения, что у нас появились соперники в погоне за ящиком. Мои агенты следят за этим. Но все складывается, Лестер. Лучше, чем ты думаешь.

Роберт замер, переваривая слова. Значит, игра уже идет, и Филипп — не единственный игрок. Граф нахмурился. Если Кромвель прав, то ящик Пандоры ближе, чем кажется. Но что-то в тоне Лорда-Протектора настораживало — слишком уверенно он говорил, слишком много знал.

— А когда ящик будет у нас, милорд? — спросил Роберт, шагнув ближе. — Что в нем? Вы говорили…

Кромвель поднял руку, обрывая его. Его взгляд стал жестким и граф невольно отступил.

— Не все сразу, Лестер, — сказал он тихо, но так, что слова повисли в воздухе. — Ящик — это ключ к тому, что Дрейк нашел в Эльдорадо. Да, граф, Эльдорадо. Не сказка, а место, что он видел своими глазами. Его записи — в том ящике, и с ними — путь к городу, где золото — не главное. Но есть еще кое-что.