Долг чести

Поселягин Владимир Геннадьевич

– Ну что, я так понимаю признайте?

– Похож на Вершинина, - кивнул прапорщик.
– Только тот малахольным был, а этот боец. Сразу видно, по взгляду. Этот и угнать самолёт мог и полковника в плен взять.

– Потеря памяти трудно диагностируемая. Может приметы какие есть?

– Точно! А ведь у него ожог на левой лопатке, сам видел в бане. Давний, рассказывал, что когда дом горел, помогал вещи выбрасывать в окно, вот уголёк и попал. Даже одежда загорелась.

– А что вы на меня смотрите?
– пожал я плечами.
– У меня глаз на затылке нет, я не знаю. А врачи осмотр делая мне не сообщали, только записывали.

– Да, - согласился ротмистр и достав из планшетки несколько листов, видимо копия осмотра, изучил их и подтвердил.
– Есть шрам на левой лопатке.

– Самому посмотреть надо, - с некоторой степенностью сказал прапорщик. Ему, кстати, лет сорок на вид было.

Пожав плечами,

я расстегнул комбез, и вставая обнажил левое плечо. Тот слегка отодвинул нательную рубаху, и смотрев ожог, уверенно сказал:

– Вершинин это. Точно он.

– Ясно. Подпишите протокол встречи, и опознавания. А сейчас я вас провожу. Сегодня можете погулять по столице. А завтра поездом вас отправят обратно в Москву.

– А пообщаться с сослуживцем, господин ротмистр?
– спросил поручик.

– Нет времени у него. Свободны, - был ответ.

Как я и предложил ожидалось награждение, нет, во дворец меня не пригласили, что странно, дело действительна громкое было, тиражи газет уже распечатывали и выносили на продажу. Награждали главном зале Генштаба. Тут кроме меня ещё трое были, все офицеры. Значит так, с офицерским званием пролёт, я получил звание фельдфебеля, и два ордена. Первый за уничтожение аэродрома и второй за захват полковника с бомбардировщиком. Всё в купе. За освежение лагеря не дали, доказательств нет, всё с моих слов. Хорошо ещё что за последние годы награждение заметно упростили, это делается быстро, и только высокие награды и дворянство вручает лично Император. Награды хорошие и почётные, это были солдатские Георгиевские кресты. Третьей и четвёртой степени. Хотя за такие дала как-то мелочно поступили генералы, тут что посерьёзнее можно, да и нужно, но вмешаться я не мог. Лишь поблагодарил за их щедрость. Форму мне предоставили заранее, причём и сидела та просто отлично, сапоги были, даже шинель выдали. Все галуны и погоны на месте. Фуражка имелась. Всё положенное вещевое имущество для унтер-офицеров. Оружие, это пистолет «Волкова». Ремень широкий, с портупеей, один ремешок. Получив назначение, покинув здание Генштаб, я был отправлен в казармы при Его Величества Императорского авиационному полку. Этот полк принадлежал моему внуку, там и истребители были, и бомбардировщики. В общем, каждой твари по паре. Там были мои вещи. Я всё проверил, от и до, всё на месте, так что расписался в получении, и отбыл в госпиталь, мне там место в палате выделили, в четырёхместной, для нижних чинов. Документы в кармане, выдали в секретариате Генштаба, также две орденские книжицы. Вообще их раньше не выдавали, когда я в Империалистическую служил, информация в штабе полка есть и ладно, а лет двадцать назад стали выдавать. По документам, то я смог уговорить штабс-капитана, за небольшой подарок, часы наручные отдал, и тот написал мне приказ с направлением на обучение в школе повышения лётного мастерства в Москве, а не отправил обратно в полк. Если пройду, то стану подтверждённым лётчиком, все необходимые документы там выдадут. А пока госпиталь, потом заслуженный отпуск и можно прибыть в школу повышения квалификация, дата прибытия открытая. Ну или переобучения, как её ещё называли. Теперь по поводу наличности, что с ней делать. Я подумывал квартирку в столице прикупить, вполне хватает на небольшую, пусть на окраине, но своя, однако ротмистр перед награждением выдал мне листок, где мелким убористым почерком была вся биография Вершинина. Я мельком пробежался. Оказывается, у того семья есть. Сам он москвич, и семья там же проживает. После излечения надо будет в отпуске навестить их. Глянем как живут.

Дойти до госпиталя я не успел. Двигаясь увешенный вещами к госпиталю, в этот раз машину мне никто не предоставлял, я услышал за спиной рёв движка, и мельком оглянувшись, отметил как меня нагоняет внедорожник Ярославского казённого автозавода. Наши не стали голову ломать и просто купили у американцев лицензию на сборку их «Виллисов» и линейки подобных машин, так что эти машины выпускались в командирской версии, разведывательной, патрульной и как артиллерийские тягачи. Лёгкие естественно. Ещё миномёты они буксируют. А вот внедорожные грузовики, это уже чисто наша разработка. Этот внедорожник, названный «Яуза-50», хотя бойцы его прозвали просто, «головастик», был в командирской версии. На поднятом ветровом стекле, тут и тент был натянут, даже брезентовые двери на месте, был тактический знак «ВМФ». Впереди сидел знакомый ротмистр в форме морского лётчика, тут военные морские лётчики носили армейские звания. Ну точно, я его на аэродроме видел, это он у меня «Ланкастер» принимал. Внедорожник пискнув тормозами встал рядом с краем прохожей части. Открылась дверь, и выглянувший ротмистр скомандовал:

– Фельдфебель, в машину.

Остановившись, я с интересом его разглядывал, даже не делая попытки сдвинутся с места, что кстати

являлось отягощающим преступлением в глазах офицеров. Я должен был на цыпочках, с улыбкой дебила на лице, с радостным повизгиванием броситься выполнять все приказы старшего офицера, тот считай майор, да ещё дворянин. Однако на мне где сядешь там и слезешь. Хотя по уставу я действительно не прав.

– Фельдфебель, ты что, не слышишь?!
– нахмурившись спросил ротмистр.

В ответ я расстегнул кобуру и положил руку на холодную рукоятку пистолета. С ним тоже интересная история. Личное оружие мне должны были выдать по прибытию в часть, но бюрократия она такая бюрократия, что выдали сейчас. И я знал почему. Мелкие чиновники, пусть даже они работают в Генштабе, знают и могут многое. Хотя вышестоящие начальники на них не обращают внимания. Помните того штабс-капитана, что мне направление сделал? Обратился бы я к кому постарше, мне бы отворот поворот сделали, а с тем я договорился. Это ещё не всё, оружие мне должны были выдать как хорунжему Вершинину, с ним шашку с надписью «За храбрость», и темляком ордена «Святой Анны» четвёртой степени. То есть мне должны были дать офицера и дворянина, в принципе я вполне заслуживал, однако в верхах всё переиграли и зарубили это решение. Все документы изъяли, поэтому наспех сляпали новые на фельдфебеля. Штабс-капитан показал мне часть документов, что изъять не успели, шашку обратно в арсенал отправили, а вот «Волова» всё же выдали. Это хорошо, кобуры к «Люгеру» у меня не было, что уж про карманный пистолет говорить, что сейчас в кармане находился. А вот насчёт злого командного рыка ротмистра, слабенькая отмазка, совсем слабенькая, у меня была. Я не его подчинений, хотя по всем знакам различия мы относимся к одному ведомству, ВВС, только тот моряк, а я сухопутник. А причина банальна, я уже нахожусь на попечении военных врачей, осталась до госпиталя дойти и окончательно бумаги на излечение оформить, а тут этот ротмистр.

– Я вас не знаю. Может вы агент вражеской разведки?
– ответил я.

– Ты совсем память растерял?!
– возмутился тот, выбираясь из машины на улицу.
– Я у тебя сегодня утром самолёт принимал.

– Там много народу шастало, всех не упомнишь, ваше благородие.

– Ты мне показывал машину, туалетом хватался.

– Что-то вспоминается, - с некоторой насторожённостью ответил я.

– Мне нужно машину перегнать в Казань, на изучение. Ты машину привёл, разобрался в ней, поможешь.

– Это вряд ли. У меня приказ прибыть в госпиталь на лечение, я ослаблен после плена, лечиться нужно.

– Чёрт с тобой. Чего ты хочешь?

– Вот это другое дело, - я сразу застегнул кобуру и поправив вещи, коими был увешан, продолжил.
– У вас связи в московском центре переподготовки есть?

– А тебе зачем?

– Я туда направление получил. Хочу получить документы лётчика-истребителя. Меня в Турции именно на него учили. Хочу стать самым результативным лётчиком за всю войну по количеству сбитых. А меня могут направить учится на лётчика-бомбардировщика. Вот и нужно помочь попасть в группу истребителей.

– А в направлении что написано?

– Просто, общее направление, ваше благородие. Видимо там решать буду.

– Я тебя разочарую фельдфебель. Два центра по переподготовке лётчиков-истребителей находятся в других городах. В Казани и в Омске. В Москве обучают на бомбардировщики и разведчиков. Штурмовики центры имеют в Хельсинки и Екатеринбурге. Последний передислоцировали из Варшавы. В общем так. Если договоримся, я направление твоё изменю, и с ними ты прибудешь в Казань, лечиться и обучаться там можно.

– Мне месяц лечиться минимум нужно, я перегрузки пока не выдержу, сознание точно потеряю, слаб для них.

– В Казани и вылечишься.

– Едем, господин ротмистр, - вздохнул я.

Сложив вещи на заднем сиденье, я сел в машину, и мы погнали в сторону аэродрома. Как я понял ротмистру приказали перегнать трофей, и тот решил взять меня для подстраховки, мало ли что, а для меня машина всё же знакома, тем более вёл её в сложных метеорологических условиях – ночью. Кстати не зря тот меня на борт взял, не раз некоторые острые моменты подсказывал. Вот так до Казани и долетели. Между прочим, тоже ночью летели. Взлетали, когда уже час как стемнело. Тот тоже «ночник», экипаж у него, пять человек, тоже люди опытные. Так и долетели. А уже через пять часов, в десять утра, сидя на лавке у окна пассажирского вагона, я покидал Казань, поезд шёл на Москву. Нет, ротмистр пытался честно выполнить обещание, но командующий центра переподготовки послал его, довольно грубо, даже мне за дверями было это слышно. Пришлось собирать вещи и отправиться на вокзал, тут ловить было нечего. Потом пересадка в Москве, и на столицу. Выспаться успел в вагоне. Доехал хорошо, никто не мешал. Не пытался обокрасть, тут с этим просто. Я с двумя фронтовиками ехал, следили за вещами друг друга.