Долго, счастливо

Хеекса

– Ты собираешься оставить печенье в стадии теста?
– усмехаюсь.
– Если так, то ты забыл все правила, которым я тебя учил.

– Нет, я собираюсь дать тесту немного подняться, прежде чем начать его раскатывать и нарезать, - я улыбаюсь, потому что знаю, что дальше у тебя аргументов не найдется, кроме как, может, хлипкость стола или твое желание сделать это непременно в спальне. Этого я, кстати, тоже не понимаю - лично тебе, если я на столе, всегда удобнее, но нет же! Надо обязательно идти на кровать, забираться под одеяло

и, если дело вечером, выключать свет... хотя редкие исключения меня и радуют, я был бы счастлив, если бы они стали не исключениями.

– Хорошо. Тогда в душ, - я направляюсь в указанное место, ожидая тебя уже в ванной.

Я сдергиваю с себя фартук, бросаю его на стул и, разочарованно вздыхая и прощаясь взглядом со столом, бегу за тобой в ванную. Принимать вместе с тобой душ тоже приятно, особенно в те редкие случаи, когда ты соглашаешься на маленькие радости жизни. В смысле, минет. От меня.

Да, я сегодня много думаю о сексе. Ну, как много... после пятидневного воздержания вполне нормально.

– Залезай, - скинув испачканную мантию, забираюсь в ванную и тяну тебя за собой, включая воду и подталкивая тебя к стене.

По прошествии полутора часов я с абсолютно довольной улыбкой забираюсь в кровать с блюдом, полным горячего, только что выуженного из духовки печенья. Оно умопомрачительно пахнет, и я знаю, что даже ты не сможешь устоять и разрешишь есть его прямо в постели.

Недовольно морщусь, но беру одно из печений и откусываю немного:

– Вкусно.

– Спасибо, - я знаю, что из твоих уст услышать подобную характеристику может далеко не каждый человек - ну, если говорить точно, только я, и, может быть, еще Драко (хотя представить Дракошкина на кухне невозможно), - и искренне благодарю тебя за оказанное уважение. Блюдо теперь покоится немного в стороне от тебя, а я осторожно подбираюсь к тебе под бок и утыкаюсь носом в твою грудь, нежно обнимая и умиротворенно прикрывая глаза. Когда я вот так лежу рядом с тобой, мне всегда тепло, и я могу чувствовать себя в надежных руках. Не говоря уже о том, что я очень люблю целовать тебя куда-то ближе к подмышке и наблюдать «ужасную» картину того, как ты прячешь где-то в глубине себя улыбку от ощущения щекотки, а потом все-таки улыбаешься.

Полежав так еще немного и полюбовавшись твоей улыбкой, я вдруг вспоминаю, что мне нужно было тебе сказать что-то очень важное. И через минуту до меня доходит, что этим важным было действительно важное, а не мое обычное «я тебя люблю».

– Северус...
– я легонько поглаживаю тебя по груди.
– А мне письмо пришло из «Лабораторий Фламеля»...

– Да?
– я приподнимаю бровь и поворачиваюсь к тебе, расслабленно перебирая непослушные черные вихры.

– Угу. Помнишь, я тебе говорил, что моими разработками по оцепенению заинтересовались на апрельской конференции, и потом кусочек из моих заметок в «Вестнике» хотели разместить, но места не хватило и на следующий месяц перенесли? В «Лабораториях» об этом зелье узнали и решили, что я им нужен...
– я едва ли не мурлыкаю последние слова, так приятны мне твои прикосновения к моим волосам.

–

И как ты собираешься публиковаться и работать без оконченного среднего магического образования?

– Вот это и проблема, - вздыхаю и потираюсь носом о твое плечо.
– Они хотят, чтобы я получил диплом заочно. Я тут у Герми спросил через камин, она говорит, что диплом можно получить, если написать диссертацию и защитить ее. Ну, и какие-то там экзамены по остальным предметам сдать, - я откусываю кусочек от еще одного печенья и задумчиво целую тебя в ключицу.

– Ты уже думал над темой?

– Я в любом случае хотел детальнее изучить свойства капсаицина для антидота оцепеняющего зелья, но не в традиционном ракурсе, а в соединениях с неординарными органическими веществами. Для темы диссертации, по-моему, может вполне подойти, - я и сам даже не заметил, когда я начал разглагольствовать на прежде абсолютно недоступные моему мозгу темы так свободно и легко. Жить рядом с лучшим зельеваром и не понимать ничегошеньки было бы преступно, конечно, но я никогда не думал, что буду разбираться в чем-либо так хорошо.
– А ты что думаешь?

Медленно киваю, пряча удовлетворенную улыбку:

– Да, хорошая тема.

Поднимаю на тебя глаза и целую, пытаясь вложить в поцелуй всю ту благодарность и признательность, которые я чувствую. Все, что я знаю сегодня, дал мне только ты. Стыдно признаваться, но я почти не помню ничего из курсов Трансфигурации и Астрономии, если только это не касается астрономических, солнечных и лунных зависимостей циклов роста растений и лунных циклов самок животных, из которых мы получаем ингредиенты для зелий. Поэтому я обязан тебе жизнью в самом полном ее смысле, и я никогда не пойму, что же такого ты во мне находишь, что разрешаешь быть рядом и получать это все, ведь в ответ я даю тебе только печенье и всю свою любовь, которую только могу собрать.

Глава 24.

Он тебя вообще не знает, герой.

– И?
– приподнимаю бровь.
– Дальше?

– Что дальше?
– я задумчиво смотрю на тебя и перечисляю дальше. На твои уточнения мне нет смысла раздражаться, потому что я всегда помню о твоей педантичности. Собственно, я ее в тебе люблю. Как и все остальное.
– Смел осколки и вынес в ведро. Выгулял Радона, приготовил ужин, ждал тебя, потом решил все же уточнить, опять ли ты убиваешь свой желудок за проверкой этого ужаса. В лаборатории чисто, все реактивы закупорены и на полочках стоят, - я опять смотрю на тебя и не удерживаюсь от вопроса.
– Можно к тебе?

Вздыхаю:

– Если не будешь мне мешать.

– Я только поцелую тебя разок и обратно, а то Радон опять что-нибудь натворит, - обещаю и хватаю порошок с полки. В последнее время мы тратим его очень нерационально, мотаясь туда-обратно между Хогвартсом и домом, но лично меня это не волнует, а ты даже не говоришь об этом. И за это я тебе благодарен.

Минута - и я уже стою совсем близко к тебе, интимно прижимаясь и целуя любимые губы неприлично долго.