Долгое лето
Шрифт:
Что-то золотистое сверкнуло во мгле у закованных рук Речницы – две тускло светящиеся жёлтые кромки. Они шевельнулись, и под ними зажглась пара янтарно-рыжих глаз. На Кессу, дрожа широкими ушами и едва заметно мерцая в темноте, смотрела маленькая жёлтая кошка.
– Это ты? – изумлённо прошептала Речница. – Но откуда ты пришла?
– Для сегонов, насколько я знаю, заперртых дверрей не существует, - отозвался из темноты Уску. Судя по голосу, он был удивлён не меньше Кессы. Кошка вздрогнула и выронила что-то из пасти. Что-то тёмное, отражающее тусклый свет сегоньих ушей, зазвенело по полу и полыхнуло
– Ты нашла его в пустыне? Спасибо тебе, - прошептала Кесса, с опаской глядя туда, где должна была быть дверь. Кто знает, есть ли тут у стен уши…
– Не знаю, что на уме у этого ррассветного стрранника, - Уску, повернув голову, рассматривал сегона, - но твоя судьба, дева, ему небезрразлична. Что в очерредной рраз подтверрждает – обвинить тебя в Некрромантии может только недоумок. Что я могу сказать о Льоке…
Речница вдруг обнаружила, что смотрит в пустоту. Рядом с тускнеющим Зеркалом уже никого не было. Она посмотрела на Уску, он медленно смежил веки.
– Думаю, она веррнётся, - сказал он. – А пока постаррайся задрремать. Так быстррее прройдёт врремя. В этом скверрном положении каждая секунда кажется вечностью…
– Уску, - Речница попыталась поймать его взгляд, - ты совсем не боишься смерти? Тебя ведь тоже… не отпустят с миром.
– После тррёх дней в камне смеррть покажется прриятной, - отозвался Уску, и Кессе почудилось, что он усмехается. – Оставь стррах, Кесса Хуррин Кеснек. В нём уже нет прроку.
Кесса опустила голову на камень и закрыла глаза. Сон накрыл её, как морская волна, - так сказывалась усталость от долгого бегства. Когда Речница вновь подняла веки, рядом что-то шуршало и брякало, а о её плечо тёрлось что-то мохнатое и горячее. Кесса изумлённо мигнула.
– Ты вернулась? Что там у тебя? – спросила Речница, щурясь в темноту. Свет, исходящий от ушей сегона, уже казался ей ярким – и в нём Кесса разглядела борт большой корзины и торчащий из неё гладкий белый шип – нож, подаренный когда-то Речником Фриссом.
– Да, этот сегон кррепко к тебе прривязан, дева, - удивлённо заметил из темноты Уску. – Такие большие прредметы они старраются не перреносить. Смотрри!
Кесса повернула голову, но не увидела ничего. Кошка топталась по её спине, источая жар и время от времени вспыхивая. Речница захихикала – ей было щекотно. Со спины растерянно мяукнули, и сегон спрыгнул на каменную плиту и понюхал её. Он тыкался носом в руки Речницы – там, где они уходили в камень, трогал лапой гранит и мерцал ушами. Что-то сильно его беспокоило.
– Она и тебя перреместила бы, - сказал Уску без тени сомнения в голосе, - если бы не священные оковы. А эта махина для неё тяжеловата.
Кошка оглянулась на белого пленника и протяжно мяукнула. Уску моргнул.
– Скверрно я понимаю язык сегонов, - посетовал он. – А говоррю ещё хуже.
Он издал несколько странных фыркающих звуков и басовито мявкнул. Сегон прижал уши, оглянулся на Кессу и подбежал к белому коту. Вернулся он скоро, боком потёрся о плечо Речницы и ткнул лапой туда, где скрылся в темноте вырезанный на граните знак. Он вспыхнул снова – золотое око, высеченное в
– Ты хочешь открыть замок? – шёпотом спросила Речница. Кошка виновато посмотрела на неё и опустила уши.
– Если бы желания было достаточно… - с явным сожалением подал голос Уску. – Священные оковы хорроши тем, что откррыть их может только потомок бога… иначе говорря – Ханан Кеснек. Напрримерр, Льоке. Ррассветные стрранники почему-то к потомкам богов не относятся. Да, непрриятно…
Кошка встряхнулась всем телом, захлопав крыльями, и свернулась в клубок рядом с Кессой. Её свечение медленно угасло, как и золотое око на граните. Наступила тишина. Речница опустила голову на камень и закрыла глаза, но сон к ней не шёл.
– Уску, - решилась она нарушить молчание, - скажи, когда тут кормят узников?
Зелёные светящиеся глаза медленно раскрылись – йиннэн, как видно, дремал всегда, когда его не будили, каждую свободную секунду.
– Знаешь, дева, за трри дня мне еду не прриносили ни рразу.
Речница вздохнула. По её ощущениям, день клонился к закату, а ела она в последний раз на рассвете. Да, умеют тут сделать смерть желанной…
Жёлтая кошка зашевелилась, зажигая огоньки на кончиках ушей, и растаяла во мраке. «Наверное, ушла на охоту,» - подумала Речница, пытаясь удобно устроиться на камнях. «Вот же напасть! Она тут весь день, а я ей даже воды не могу дать. Нехорошо…»
Кесса зашевелила пальцами и еле слышно прошептала слова сжигающего заклятия. Может, камень всё-таки лопнет от перегрева?
Сквозь звон в ушах, белые круги перед глазами и нестерпимую боль – Речнице казалось, что её руки кто-то сунул в лаву – Кесса услышала короткий мяв и недовольное ворчание Уску:
– Не торропись так, дева, казнить нас успеют…
Золотистые огоньки сверкнули рядом с каменным блоком. Из темноты высунулась мордочка жёлтой кошки. Из её пасти свисали хвост и голова некрупной ящерицы. Сегон положил добычу перед носом Кессы и тихо мяукнул, подталкивая ящерицу лапой.
– Ррассветный стрранник говоррит, что прринёс тебе еду, - перевёл из темноты Уску.
– Я не голодна, - покачала головой Речница. – А вот Уску не ел три дня. Отнеси ему, пусть он поест.
Сегон шевельнул ушами, внимательно глядя на Кессу, подобрал ящерицу и убежал на другой край каменного блока.
– Благодаррю, ррассветный стрранник, - отозвался Уску и проглотил еду, не жуя. Кошка тихо мяукнула, поставив уши торчком. Кот зашевелился, перекладывая с боку на бок закованные в валун крылья.
– Эта сегоница говоррит, что её зовут Койя, - сказал он вполголоса.
– Койя! – Речница повернула голову, высматривая в темноте зверька. Он незаметно появился из пустоты и уставился на Кессу, вскинув широкие уши.
– Утром тут будет очень опасно, - вздохнула Речница. – Если стражники тебя тут найдут, они могут тебя ранить. Не оставайся тут до рассвета. Тут недобрые люди.
Сегон качнул ушами, тихо фыркнул и притронулся носом к носу Речницы. Она растерянно хмыкнула.
– Койя говоррит, что не боится недобррых людей. Она будет тут, чтобы знать, что тебе ничего не сделали, - перевёл Уску. – Так или почти так – я ррасслышал не все звуки.