Долина смерти
Шрифт:
— Держите его! — приказываю я, хватая Рэда за бьющиеся в конвульсиях руки. — Не дайте ему навредить себе!
Дженсен и Коул быстро реагируют, прижимая ноги Рэда, пока Элай хватает его за здоровую руку. Мне удается зафиксировать раненую, стараясь держаться подальше от места укуса. Сила Рэда поражает, он не похож на человека в полумертвом состоянии. Нам всем четверым приходится удерживать его от конвульсий, чтобы он не упал со стола.
Припадок кажется бесконечным, хотя, вероятно, длится всего минуту или две. Когда он, наконец, стихает, Рэд замирает,
Есть — слабый, но присутствует.
— Что, черт возьми, это было? — спрашивает Коул.
— Припадок, — говорю я, хотя это не похоже ни на один припадок, который я видела раньше. — Вероятно, из-за лихорадки. Рана заражена и распространяется.
Элай подносит лампу и зажигает ее, освещая лицо Рэда. Его кожа приобрела восковой, серый оттенок, щеки запали, как будто он похудел за последний час. Темные вены выделяются на его шее, образуя зловещие узоры под кожей.
Это происходит быстро.
Слишком быстро.
Только что он шутил о том, что станет едой для зомби, а теперь выглядит нечеловечным.
— Он…? — начинает Дженсен, затем замолкает, словно не желая озвучивать вопрос.
Прежде чем я успеваю ответить, глаза Рэда резко открываются.
Я кричу.
Они синие.
Бледные, сверкающие, ледяные.
— Всем назад! — приказывает Дженсен, хватаясь за винтовку.
Мы едва успеваем отойти от стола, когда Рэд двигается — не медленными, болезненными движениями тяжелораненого человека, а внезапным, яростным броском, спрыгивает со стола на ноги одним плавным движением. Повязка на его руке начинает разматываться, обнажая рану.
Кровотечения больше нет. Рваные края начали срастаться, почерневшая кожа исчезает, обнажая что-то гладкое и бледное под ней.
Он исцеляется.
Нет. Преображается.
— Рэд? — говорит Коул, его голос слегка дрожит. — Ты с нами, приятель?
Голова Рэда резко поворачивается к Коулу, движения отрывистые, неестественные. Его губы растягиваются в подобие улыбки, обнажая зубы, которые кажутся слишком острыми, и их слишком много. Когда он говорит, его голос хриплый.
— Я так голоден, — просто говорит он.
Затем бросается вперед.
Коул едва успевает поднять руку в защиту, прежде чем Рэд набрасывается на него, двигаясь с невероятной скоростью. Они падают на пол, зубы Рэда клацают у горла Коула, словно пиранья, Коул упирается предплечьем в его грудь.
— Снимите его с меня! — кричит Коул.
Дженсен и Элай двигаются одновременно, хватая Рэда за руки и пытаясь оттащить. Но сила Рэда возросла в геометрической прогрессии, его мышцы преобразились. Это все равно, что пытаться сдвинуть с места валун, его тело зафиксировано нечеловеческой решимостью.
Я хватаю винтовку и со всей силой обрушиваю ее на затылок Рэда. Удар оглушает его на секунду, давая Дженсену и Элаю возможность оттащить его от Коула и отшвырнуть назад, на стол. Рэд
— Веревку! — кричит Дженсен Элаю, который уже кидается к нашим рюкзакам. — Нужно его связать!
Коул пятится, стараясь держаться от Рэда подальше. Кровь сочится из раны на его шее, которую оставили когти Рэда, острые и длинные, как у дикого зверя. Коул вытаскивает нож, готовый защищаться.
— Я не хочу тебя ранить, — говорит Коул. Голос его едва слышен. — Не заставляй меня это делать, друг.
Элай возвращается с веревками, и они с Дженсеном, стараясь не шуметь, подходят к Рэду с двух сторон. Его голова вращается, выслеживая их движения с хищным прищуром. Дыхание становится тяжелым, и каждый выдох сопровождается низким рычанием, заставляющим меня содрогнуться.
— На три, — тихо говорит Дженсен Элаю. — Раз… два…
Они бросаются вперед, Дженсен хватает руки Рэда, а Элай обматывает веревкой его грудь. Рэд издает жуткий вопль и извивается, пытаясь вырваться. Но Коул тоже бросается, и через мгновение им удается привязать Рэда к опорной балке, обмотав его руки несколькими витками веревки.
Рэд продолжает бороться, его сила не ослабевает, но веревки, кажется, держат.
Пока что.
Я смотрю на него и пытаюсь осознать, что происходит. Человек превращается в монстра. Голод пожирает его, уничтожая остатки человечности за считанные часы. Неужели то же самое случилось с Хэнком? С Лейни? С МакАлистерами? Со всеми, кто пропал в этих горах?
— Что теперь? — спрашиваю я тихо.
Я не говорю о том, о чем мы все думаем.
Дженсен поворачивается ко мне, его лицо мрачно освещено тусклым светом.
— Ждем, — говорит он. — Наблюдаем. Посмотрим, что осталось от Рэда. Мы не знаем, как это работает, но он может говорить, мы смогли его связать… значит, еще не все потеряно. Может быть, у нас есть шанс его спасти.
Это звучит как глупая надежда, но никто не хочет думать о другом исходе.
Дженсен смотрит на окно, где ненадолго прекратился стук.
— Надеюсь, веревки выдержат. И те, кто там снаружи, не прорвутся до рассвета.
Рэд пытается разорвать веревки, его мышцы вздуваются, вены выпирают на коже, словно темные реки. Синие, неестественные глаза с голодом следят за нами. Его острые, звериные зубы клацают в воздухе.
— А если ничего не получится? — спрашивает Элай, глядя Дженсену в глаза. — Если он станет одним из них?
— Тогда мы сделаем то, что должны, — отвечает Дженсен. — Как и с Хэнком.
Я смотрю на Рэда — на то, что от него осталось. Он мне никогда не нравился. Он был грубым, эгоистичным, и я никогда не хотела оставаться с ним наедине. Но он был человеком.
В этих голубых глазах теперь ничего, кроме голода.
Бесконечного, ненасытного голода.
Стук в окно начинается снова, на этот раз быстрее. Как будто они чувствуют, что происходит внутри, чувствуют запах происходящего превращения. Чувствуют, как растет стая.