Долина смерти

Халле Карина

Но он на удивление чистый, всего несколько старых сосновых иголок на полу и снег в углах, пара рулонов туалетной бумаги, сложенных на просторной деревянной скамье. И да, дозатор с антисептиком для рук прикручен к стене.

Единственная проблема — в стенах есть несколько щелей, где доски рассохлись. Хорошо, что ветер не дует в эту сторону.

Ставлю фонарик вертикально рядом и сажусь. Уже почти закончила, когда внезапно слышу, как что-то скребет по крыше.

Да

чтоб тебя.

Дыхание перехватывает, и я смотрю на щели между деревянными досками, выжидая.

Появляется холодный голубой глаз и смотрит прямо на меня.

Я кричу.

Не думая, я целюсь и стреляю, выстрел оглушает меня в маленьком пространстве, дерево разлетается в щепки от попадания пули, сила удара чуть не сбивает меня с ног, я не привыкла к такому оружию.

Затем я вырываюсь наружу, поднимая пистолет, готова стрелять.

Но там никого нет.

Я бегу в сторону и вижу только обломки дерева в снегу.

Ни крови.

Ни следов.

Вообще ничего.

Черт возьми, я схожу с ума?

— Обри! — раздается голос Дженсена, и секундой позже он появляется с другой стороны дома. Он замечает меня и бежит. — Что случилось?

— Показалось, я что-то видела, — говорю ему. — Но ничего нет.

Он смотрит на пистолет, потом на повреждения туалета, и я вижу, как у него крутятся шестеренки в голове, наверное, думает, будто я неаккуратно обращалась с пистолетом, и он выстрелил случайно.

— Я серьезно, — настаиваю, теперь уже увереннее. — Я видела глаз, который смотрел на меня через щель. И поэтому выстрелила.

— Глаз? Боже, Обри, это мог быть кто угодно. Ты могла кого-нибудь убить.

— Ни у кого из нас нет бледно-голубых глаз! Я знала, во что стреляю.

Он потирает подбородок, глядя на пробоину.

— Нам нужно зайти в дом, — протягивает мне руку. — Я забираю свой пистолет.

Мне хочется запротестовать и оставить его у себя, убедить его, что я знаю, что делаю, но все-таки это его оружие.

Отдаю ему.

— Тебя не беспокоит то, что я видела?

— Беспокоит, — осторожно говорит он, держа пистолет в одной руке, а другой хватает меня за локоть и тащит обратно к хижине. — Но лучше я буду беспокоиться, находясь внутри.

Мы проходим мимо лошадей, которые ведут себя как обычно, высокая и крупная фигура Рэда и худой коротышка Хэнк стоят немного в стороне, освещенные светом фонаря, который они держат в руках.

Дженсен ведет меня к ним.

— Вы, ребята, видели что-нибудь странное?

Рэд бросает на него взгляд через плечо.

— Слышал выстрел. Это был ты?

Я собираюсь рассказать ему, что произошло, но Дженсен говорит:

— Да, мне показалось, я что-то видел.

— Что-то

ты сегодня какой-то нервный, — замечает Рэд.

— Можно и так сказать, — отвечает Дженсен. Он хмурится, глядя на Хэнка, который замер и уставился в темноту. — С тобой все в порядке, Хэнк?

Хэнк лишь слегка кивает и что-то невнятно мычит.

— У нас все в порядке, — уверяет Рэд. — Не надо с нами нянчиться, МакГроу.

Дженсен принимает это к сведению, приподнимая шляпу, с которой падают снежинки, и мы возвращаемся в хижину.

— Так, — говорит Дженсен, когда мы заходим внутрь и запирает дверь. — Расскажи мне, что ты видела.

Я отряхиваю снег с ботинок.

— Я же сказала. Глаз смотрел на меня.

— Угу, — говорит он, вешая куртку. — И ты сказала, что он был бледно-голубым.

— Да. Сначала я услышала, как что-то скребется по крыше, потом по стенам, как будто когти царапают дерево. Потом увидела, как эта штука смотрит. Запаниковала. Выстрелила. Выбежала, но там ничего не было. Ни крови, ни следов, хотя я уверена, что попала.

Он смотрит на меня так, будто я просто пальнула наугад. Ладно, пусть думает, что хочет.

— Я пойду еще раз посмотрю, — вздыхает он. — Не хочу…

Но прежде чем он успевает договорить, ночь разрывает пронзительный крик.

21

—

ОБРИ

Крик — мужской, полный ужаса и боли. Дженсен срывается с места быстрее, чем я успеваю среагировать, отпирает и распахивает дверь, бросаясь наружу. Я торопливо натягиваю ботинки, пока Коул и Элай, растрепанные, сонные, натягивая куртки, спускаются с чердака.

На улице хаос, освещенный лучами наших фонарей. Рэд стоит на коленях в снегу, прижимая к себе правую руку, сквозь пальцы хлещет кровь. Лошади в панике, перепрыгивают через веревку и срываются с импровизированной стоянки, исчезая во тьме. Меня охватывает всеобъемлющий страх.

— Что случилось? — требует Дженсен, опускаясь на колени рядом с Рэдом. — Где Хэнк?

— Он… он напал на меня, — задыхаясь говорит Рэд, его лицо побелело от шока. — Укусил блять! Как зверь! Он был как зверь!

Дженсен отводит руку Рэда от раны, открывая взгляду разорванную ткань и зияющую под ней рану. Меня тошнит — куски мяса вырваны, кровь хлещет из раны в такт каждому удару сердца Рэда. Это не аккуратный укус дикого животного. Он рваный, ужасный, словно кто-то терзал плоть тупыми зубами, приложив неимоверную силу.

— Боже, — шепчет Коул рядом со мной, покачиваясь, словно вот-вот потеряет сознание.

— Занесите его внутрь, — приказываю я, мой профессиональный инстинкт берет верх. — Сейчас же.