Долина смерти
Шрифт:
— Держись, Элай, — шепчу я, не знаю, слышит ли он меня. — Еще немного.
Но это ложь. Дженсен сказал, что нам ехать еще часа четыре.
Как, черт возьми, мы справимся?
Тропа петляет среди сосен, изредка открываясь, показывая вид на местность впереди. Я направляю Джеопарди на юг, к Олимпийской долине, надеясь, что правильно понимаю местность, что везу нас к людям, а не в самую гущу опасности.
Вдруг я замечаю движение среди деревьев впереди. Джеопарди тоже чувствует это, уши настороженно дергаются, шаги сбиваются.
Я сдерживаю его, осматривая лес
Они не приближаются. Не убегают.
Следят.
— Черт, — бормочу я, снова подгоняя Джеопарди вперед. — Черт, черт, черт.
Что бы там ни было, останавливаться нельзя. Элай почти без сознания и истекает кровью.
Я тянусь к пистолету, держа его наготове, пытаясь подсчитать, сколько пуль у меня осталось после двух выстрелов.
Тени среди деревьев легко держатся с нами наравне, иногда показываясь в просветах между стволами. Я насчитываю как минимум три разные фигуры, движущиеся с неестественной легкостью по снегу. Слишком быстро для обычных людей, продирающихся сквозь сугробы по колено.
Одичавшие люди.
Голодные.
О боже.
Ветка резко хрустит справа от меня, пугающе близко. Джеопарди встревоженно фыркает, шарахается в сторону, чуть не сбрасывая меня и Элая. Я пытаюсь удержать его, сердце колотится в груди, и крепче сжимаю пистолет, оглядываясь вокруг.
— Спокойно, — бормочу я, хотя сама паникую. — Спокойно, мальчик.
Еще один хруст, на этот раз слева. Потом еще один впереди.
Они окружают нас.
Джеопарди упирается, отказываясь идти вперед, все его тело дрожит подо мной. Я не могу винить его. Я тоже дрожу, все внутри меня кричит об опасности.
Бежать, бежать, бежать.
Фигура внезапно выходит на тропу впереди.
Человек… или то, что когда-то было человеком.
Высокий, широкоплечий, одетый в жалкие остатки того, что когда-то могло быть туристической одеждой. У его кожи восковая бледность с синюшным оттенком, глаза того же неестественного голубого цвета. Он стоит совершенно неподвижно, наблюдая за нами с хищным вниманием, хотя его шея, кажется, сломана, голова повернута под неестественным углом.
Он выглядит мертвым.
А значит, моя пуля не сильно ему навредит.
И все же я нацеливаю пистолет ему в голову, и тут из-за деревьев с обеих сторон выходит еще несколько фигур. Пять, шесть, семь, теперь они образуют вокруг нас кольцо. У всех эти же голубые глаза, те же слишком острые зубы, которые видны, когда их губы обнажаются в предвкушении голода.
Мы в ловушке.
И у меня не хватит на них всех патронов.
— Обри!
Голос прорезает мою панику, как спасательный круг. Дженсен и Коул выезжают из-за деревьев позади нас, оба верхом на Гарри. В одной руке у Дженсена винтовка, в другой — топор. У Коула вытащен пистолет, оба тяжело дышат, испачканы кровью, но, кажется, с ними все в порядке.
Меня захлестывает облегчение, такое сильное, что
Они живы. Они выжили.
И у них есть патроны.
— У меня в магазине всего шесть патронов, — говорю я ему.
— Тогда ты должна знать, что стрельба по ним бесполезна, — говорит Дженсен, осторожно продвигаясь к нам, не сводя глаз с голодных, окружающих нас.
— С Рэдом сработало.
— С Хэнком не сработало, — мрачно говорит Коул, и тут я замечаю кровь и ошметки на топоре Дженсена. — Пули не остановили его. Только отсечение головы помогло.
Вот дерьмо.
— Я думаю, они нас стерегут, — добавляет Дженсен. — Они появились, когда мы разделались с Хэнком.
— Что значит «стерегут»? — спрашиваю я, стараясь говорить тихо, несмотря на панику, клокочущую в моей груди.
— Они умнее, чем кажутся, — объясняет Дженсен, наконец подъезжая к Джеопарди, лошади фыркают друг на друга. — Они не пытаются напасть.
— О, а Хэнку кто-нибудь сказал?
Дженсен кривится.
— Они гонят нас в определенном направлении.
— Куда? — спрашиваю я, нервно оглядываясь на молчаливых наблюдателей, все еще окружающих нас.
Выражение лица Дженсена мрачнеет.
— Думаю, в пещеры, — говорит он. — Где я потерял Лейни и Адама. Они гонят нас обратно на свою территорию.
— С какой целью? — шепчу я, остро ощущая мертвый вес Элая, и нашу уязвимость здесь, на открытом месте.
У них есть… планы на нас?
Глаза Дженсена встречаются с моими, и на мгновение вся злость между нами забывается, ее заменяет простое, отчаянное желание выжить. Защитить друг друга от окружающего нас ужаса.
— Понятия не имею, — мрачно говорит он. — Но даже если бы мы могли ненадолго остановить их пулями, у нас все равно не получится, потому что мы не знаем, сколько их всего. Стрельба может спровоцировать их на нападение, и сейчас преимущество на их стороне, а не на нашей. Думаю, нам стоит подыграть им. Искать возможность. И молиться богу, чтобы мы смогли ее использовать.
Я киваю, понимая невысказанную правду в его словах. Эти голодные могут напасть на нас в любой момент. Их сдержанность — это не милосердие, а расчет. Мы нужны им живыми, по причинам, которые я не могу даже представить.
И я не уверена, что страшнее — быть разорванной на части этими монстрами или то, что они задумали в ином случае.
25
—
ДЖЕНСЕН
Они — как тени в лесу. Всегда на виду, ровно настолько, чтобы не забывать об их присутствии. Ведут, пасут, играют с жертвой.
Насчитываю двенадцать. Их не замедляет даже глубокий снег. Обрывки походной одежды, остатки курток — словно призраки тех, кто когда-то пришел в эти горы и не вернулся. А на других — старая, истертая одежда, не позволяющая определить ни эпоху, ни принадлежность. Может, это сами МакАлистеры? Или те несчастные, что повстречались Джейку и Еве МакГроу?
Их выдают одинаковые, неживые голубые глаза. И грация хищника. Они смотрят с терпеливым голодом, готовые ждать развязки, которую сами же и предрешили.