Долина смерти

Халле Карина

— Они прямо за мной! — выдыхаю, поднимаясь на ноги.

— В воду! — призывает Лейни, уже стоя по колено в воде. — Сначала неглубоко, но потом сразу обрыв. Течение сильное, просто плывите по нему. Не сопротивляйтесь.

Обри следует без колебаний, доверяя своей сестре безоговорочно. Я задерживаюсь лишь на мгновение, чтобы увидеть, как первый из голодных появляется— существо, которое когда-то могло быть человеком, а теперь превратилось во что-то чудовищное, его голубые глаза устремлены на меня с единственной целью — сожрать.

Я

поворачиваюсь и ныряю в воду. Холод пронизывает все тело. Перехватывает дыхание. Течение тут же подхватывает меня и уносит от выступа, от голодных. Но в то же время я теряю свет — мой фонарик гаснет в воде.

Тьма поглощает меня полностью, подземная река тянет глубже в сердце горы, Обри и Лейни где-то впереди, в кромешной темноте. Голодные остались позади… пока что.

Но в этих пещерах я понял, что ничего не остается позади надолго. И не все опасности исходят от врагов, которых можно увидеть. Пока вода несет меня в темноте, я думаю, что страшнее — Адам и его стая голодных или Лейни, разрывающаяся между человечностью и инстинктом, способная помочь нам или убить в любой момент.

В любом случае, обратного пути нет.

Течение не оставляет нам выбора. Только вперед. В неизвестность.

34

—

ОБРИ

Холодная, непроглядная тьма тянет меня за собой, я беспомощно кувыркаюсь в ледяной воде. Не понимаю, где верх, где низ, могу лишь отдаться бешеному потоку, уносящему меня в глубь мрака. Легкие жжет от нехватки воздуха, пальцы немеют от стужи, рев воды заглушает все, кроме бешеного стука моего сердца.

Но вот, когда кажется, что больше не выдержу, голова выныривает на поверхность. Я жадно глотаю воздух, мои изголодавшиеся легкие наполняются живительной влагой, руки отчаянно ищут опору в кромешной тьме. Но поток неумолим, он несет меня вперед по узкому каналу, кажется, каменные стены царапают плечи.

— Обри! — кричит Лейни где-то впереди, ее голос едва слышен сквозь шум воды. — Держись! Там свет!

Я изо всех сил пытаюсь разглядеть хоть что-то во тьме, ориентируясь на ее голос. И вот — сероватый свет, настолько слабый, что я почти сомневаюсь, не мираж ли это. Гребу к нему, из последних сил удерживая голову над водой, все тело онемело от холода.

Канал немного расширяется, течение ослабевает, и я могу хотя бы контролировать движения. Свет становится ярче — лунный свет сочится сквозь какое-то отверстие впереди. Силуэт Лейни появляется на его фоне, её изменившиеся глаза отражают свет, как у ночного животного.

— Почти, — подбадривает она, стоя на мелководье у выхода. — Еще чуть-чуть!

Я толкаюсь вперед, мышцы кричат от изнеможения, пока мои ноги, наконец, не находят твердую землю. Меня шатает, вода льется с одежды, меня дико трясет в холодном и сыром воздухе пещеры.

— Дженсен? — задыхаюсь я, оглядываясь назад. — Где Дженсен?

— Здесь, — его голос доносится из темноты. Затем он выходит из воды, как древнее

существо, кашляя и отплевываясь, его крупное тело двигается удивительно грациозно, несмотря на очевидное истощение.

Я инстинктивно тянусь к нему, помогая встать на ноги, когда он добирается до мели. Его рука сжимает мою, и успокаивает, несмотря на все.

— Ты в порядке? — спрашивает он, голос хрипит из-за проглоченной воды.

— Пока дышу, — говорю я, стуча зубами. — Ты?

— Бывало и лучше, — признается он, откидывая мокрые волосы с лица.

Лейни стоит в нескольких шагах, наблюдая за нами с каким-то выражением. В отличие от нас, она, кажется, едва почувствовала ледяную воду — не дрожит, не задыхается. Еще одно напоминание о том, как она изменилась.

Но это все еще она.

— Нам нужно идти дальше, — говорит она, показывая на отверстие впереди. — Голодные не пройдут через воду, но обойдут нас. Они всегда так делают.

Она ведет нас к выходу, узкой трещине в скале, которая выходит в ночь. Мы протискиваемся один за другим, выходя на заснеженный склон, залитый лунным светом.

Холод обрушивается на нас с удвоенной силой за пределами пещеры, ветер режет мокрую одежду, словно ножами. Я топаю ногами и растираю руки, пытаясь согреться, зная, что переохлаждение — реальная угроза сейчас, и у нас с Дженсеном нет спальника.

Дженсен быстро берёт себя в руки, осматривая окрестности опытным взглядом. — Я знаю, где мы, — говорит он, спустя мгновение, и в его голосе слышится удивление. — Мы почти сделали круг. До домика охотника, не знаю, меньше мили в ту сторону, — он указывает вниз по склону, в сторону леса.

— Мы доберёмся? — спрашиваю я, зубы неконтролируемо стучат. — Не замерзнем?

— Мы должны попытаться, — мрачно отвечает Дженсен. — Там укрытие, и, возможно, остались припасы. Камин. Там ещё есть мебель, которую можно сжечь, и керосин.

Лейни соглашается, кивая, но что-то мелькает в её преображённых чертах — краткий спазм боли, быстро подавленный.

— Тогда домик — наш лучший вариант, — говорит она, и в её голосе чувствуется напряжение. — Но нам нужно спешить.

Мы отправляемся в путь по снегу, и наша мокрая одежда тут же начинает коченеть от леденящего холода. Я иду между Дженсеном и Лейни, и все мы двигаемся так быстро, как позволяют наши измученные тела. В лесу стоит жуткая тишина, слышны только наши тяжёлые вздохи и хруст снега под ногами.

Примерно через десять минут мучительного пути Лейни внезапно останавливается, и её пробивает дрожь.

— Лейни? — спрашиваю я, обеспокоенно шагая к ней. — Что случилось?

Она отступает от меня, обхватывая себя руками, словно от боли.

— Мне нужно немного времени, — говорит она изменённым голосом, каким-то более грубым. — Идите. Я догоню.

Дженсен предостерегающе кладёт руку мне на плечо.

— Обри…

Я отталкиваю его, приближаясь к сестре, несмотря на его безмолвное предупреждение.