Должница
Шрифт:
Взглядом, которым я награждаю Руднева, можно было убить. Я уверена в этом. Но его это не трогает, он остается также холоден и серьезен в своих намерениях.
– К сожалению, ты сделаешь это. У тебя будет квартира и другая недвижимость, а также счет, открытый на твое имя. А также…
– Иди к черту, - шепчу, чтобы не пугать Богдана, - я никуда не уеду. Где Давид?!
– Давид тебе не поможет. Если ты об этом.
Руднев делает кивок кому-то за моей спиной. Я оборачиваюсь и шумно выдыхаю при виде четырех
Все они пришли за мной, чтобы разлучить мать с ее ребенком.
Я перевожу растерянный взгляд на Артема, в руках которого был Богдан. Совсем маленький и беззащитный. Крохотный и лишенный настоящей семьи.
Но не это убило меня. Не люди, пришедшие за мной.
Звук каблуков по паркету раздавался все ближе, вызывая во мне табун мурашек. Здесь была женщина, она с Рудневым.
Догадка пронзила меня моментально. Новая мама для моего сына, да?
– Твое время пребывания в стране закончилось. Тебя депортируют.
Но план Руднева оказывается еще более жестоким. Меня клонит в сторону при взгляде на густые светлые волосы. Я больно ударяюсь плечом об стену, а ноги перестают меня держать, когда я вижу ее.
Легкой поступью в комнату вошла Виктория. Грациозная, одетая в короткие шорты и будучи на шпильке, она совсем не олицетворяла эту жаркую страну. Моя сестра, которую я ненавидела все больше и больше с каждой минутой. О существовании которой я успела пожалеть не единожды.
К черту трясущиеся руки и ноги, что едва держали меня. Куда больше меня заботило мое сердце, готовое вылететь из груди тотчас же.
Я неосознанно прижала руку к груди. Во мне что-то надломилось. Что-то хлестко и больно сломалось, едва Вика подошла к Рудневу и положила свою тонкую кисть на его плечо.
Двусмысленно. Пошло.
Рядом с моим сыном.
Они хорошо смотрелись вместе. Оба высокие и статные.
И совсем никаких шрамов на ее лице не осталось. Наверное, Давид даже не стрелял в нее. Меня обманули. Жестоко развели.
Давид обманул меня…
– Спасибо нам за сыночка, сестренка!
– ее улыбка была подобна оскалу.
В попытке отыскать что-то святое в этом месте, я перевожу взгляд на Руднева. Мне становится совсем плохо от жалости, таившейся в его янтарных глазах.
Руднев нахмурился, отвел взгляд и кивнул своим людям. Они начали приближаться ко мне.
– Но ведь это мой сын… - шепчу я.
Я кусаю губы и щурюсь, пытаясь не потерять его взгляд. Пытаясь откопать в нем что-то живое.
– Я всегда любил Вику. Такова жизнь, Аля, - его заключительные слова.
Я понимаю одно. Если бы только у меня был пистолет в руках, я бы убила их обоих. Видимо, вот на что способна мать.
– Тебя депортируют, Аля. Если в России ты попытаешься заявить
Один кивок Руднева, и его охрана окружает меня. Краем глаза я нахожу пистолет в кобуре у одного из его людей. Не раздумывая ни секунды, я делаю то, что не сделала бы никогда в нормальном состоянии. Все происходит быстро и в состоянии аффекта.
Все происходит в этом чуждом для меня состоянии. В реальности я бы так не поступила.
Один выстрел пугающий. Чтобы Вика отскочила от Руднева в сторону, и чтобы мне ничего не мешало. Как я успела подумать об этом так расчетливо и быстро – я не знала.
В реальности я бы не нажала на курок. И не прозвучала бы в квартире серия выстрелов в ту, что оказалась мне родная по крови. В эту суку, лишившую меня жизни.
Говорят, что мать без своего ребенка может сойти с ума. Вероятно, со мной это уже произошло. Ведь иначе почему ее крики, вызванные диким неистовым страхом, приносили мне удовольствие?
Почему я не слышала приказы Руднева остановиться? Почему не видела его яростный, но беспокойный взгляд? Я видела только мишень с белыми волосами и стреляла только в нее, но не уверена, что попала хоть раз…
В один момент все прекратилось, почти не успев начаться. Пули закончились вместе с тем, как меня схватили. Пистолет выпал из рук, и только истошные крики сестры не переставали звучать в полной гробовой тишине этой квартиры. Она забилась в угол подобно собаке, и этот вид удовлетворил меня.
Меня схватили и заставили посмотреть на него. На лице Руднева проблеснула злость. Только он и малыш остались нетронутыми.
– Увести, - его голос звенел от ярости.
Я закричала, но было поздно. Я заплакала, но было поздно.
И даже просить Давида о помощи – было поздно, ведь он видел мое сумасшествие. Я столкнулась с ним в дверях квартиры. Его взгляд походил на сумасшедший. Как и мой.
– Пожалуйста, верни мне моего ребенка!
– Аля, наберись терпения… - шепнул Давид.
В его глазах отразилась боль. В эту секунду, даже если он невыносимо хотел мне помочь, он не помог.
В этот день меня сдали властям. Под кучей снотворных усадили в самолет и отправили в Россию, наверное, навсегда разлучив меня с моим сыном.
Глава 32.
Все прошло как в тумане.
Посадка. Возвращение в реальность. Приход в себя с гулко бьющимся сердцем.
В салоне самолета было так душно, все люди говорили о чем-то, а мои губы мелко дрожали. Как и все тело.