Должница
Шрифт:
– Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой, - смотрю в его глаза прямо.
Лицо Давида приближается. Он склоняется надо мной, становясь совсем близко.
– Что ты делаешь, Аля?
Я храбро встречаю взгляд Давида. Глаза один в один с Артемом.
Мягко обволакивая наши тела, вода плещется рядом, избавляя нас от знойного солнца. И я ухожу чуть дальше, остужая себя. Тогда Давид идет следом, погружаясь в воду еще глубже. Я замираю. Он совсем рядом со мной. Отступать больше некуда, дальше мой рост не позволяет
– Ты представляешь, что бы с тобой сделал Артем? Если бы он только увидел… какую игру ты ведешь.
Давид склоняется ближе – неосознанно. Пользуясь этим, я шепчу прямо на уровне его губ:
– Да, но… Артема здесь нет.
С этими словами я обвила его горячую шею своими руками и без шанса на отступление коснулась губ Давида своими.
Говорят, что во время поцелуя нужно закрыть глаза, и тогда ощущения обострятся, а эмоции станут ярче. Кажется, что теперь этих эмоций мне хватит на всю жизнь. От того, что сейчас происходит, мое сердце колотится в груди как бешеное. Словно мы одни на всем острове. Словно я совершила что-то безумное, за что теперь меня будет ждать расплата.
Губы Давида - горячие, а его руки, сжимающие мои плечи, сильные. Доставляющие легкую боль. Это все, что я чувствовала.
Я не хочу этого делать, я не хочу играть его эмоциями, но я должна двигаться к намеченной цели. А на пути к цели зачастую не думают о последствиях.
Со стороны можно было подумать, что мы любящая друг друга семейная пара, которая романтично обнимается посреди прозрачной голубой воды на этом не менее райском светлом острове.
Но сначала я думала, что Давид меня оттолкнет. И семейная пара уже не будет казаться столь романтичной.
Оттолкнет, уйдет, поругает, прикажет что-то в его духе, разозлится… Но вместо этого он поддался моей игре. Он ответил на поцелуй, но сразу же перехватил инициативу в свои руки.
И дыхание у него сбилось, я почувствовала это каждой клеткой своего тела.
Я пытаюсь отстраниться под напором его поцелуя, но теперь Давид не позволяет мне выйти из игры. Я улыбаюсь – не от счастья, а просто потому, что все удалось. Как факт.
Давид злится, чувствуя мою победную улыбку, и с силой притягивает меня к себе.
Опасно.
Яростно.
Без шанса на спасение.
Так, что становится даже страшно.
Глава 28.
И все-таки я сдаюсь первая. Сдаюсь, вспоминая о том, что я ношу под сердцем ребенка другого мужчины. Давид этого добился – я осознала, и меня пробили слезы.
Наконец, мужчина отстраняется. Его взгляд проясняется.
– Не вытянешь игру – не суйся в нее, поняла?! – его хриплый шепот на выдохе был полон эмоций.
Он схватил меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. В моих глазах стояли слезы. Я думала, что я вытяну. И сейчас я тоже уверена в этом, но мимолетная
– Ты поняла меня, Аля?!
– А что, боишься не остановиться в следующий раз? – со злостью сжимаю кулаки, ведь я тоже умею злиться.
– Ты нарываешься.
– И что ты сделаешь? Отберешь у меня ребенка?! Так ведь и так сделаешь это… – шепчу я.
Желваки играют на его скулах. Туман в глазах еще не развеялся. Сосредоточенность не вернулась. Он был в омуте.
– Я запру тебя в номере, будешь сидеть там и думать над своим поведением.
– Разве что с тобой. Буду ждать, когда ты вновь сорвешься.
Отталкиваю его руки, вцепившиеся в меня клещами. Давид часто дышит и смотрит на меня почти свирепо. Выхожу из небесного цвета воды, уходя прочь.
Мы жили в одном номере из-за соображений безопасности, но внутри номер был поделен фактически на два. Это было удобно, навряд ли я смогла бы жить с ним вдвоем еще и здесь.
Я переодеваюсь в сухое и ложусь на постель с желанием хорошо все обдумать. У каждого было свое пространство, поэтому я была удивлена, когда Давид пришел почти следом за мной, но вместо того, чтобы перейти в свой номер, он зашел ко мне.
– Ты просто не понимаешь, как ты будешь жалеть об этом, - обещает он.
Я не успела среагировать, как он размашистыми шагами сократил между нами расстояние и впился в мои губы таким же диким и жадным поцелуем.
Под напором этого бешеного ненасытного поцелуя я не смогла ничего ответить. Я поглаживала его плечи, словно гладила раненого зверя, к которому испытывала лишь сочувствие. Потому что ничего иного к нему я не могу испытывать, и от этого мне становится плохо.
Я не понимала, почему мое сердце молчит. И неужели каждый поцелуй с Давидом будет восприниматься как нечто должное?
Я распахнула глаза в изумлении, едва почувствовала его руки на своей груди. Она прикрыта лишь сухой футболкой, в которую я переоделась после пляжа. Я слышу полурык, из моих губ вырывается полустон. Я пытаюсь отстраниться, но его тело уже вжимает меня в кровать. Осторожно и особо нежно, не углубляя ласки, а лишь поглаживая и без того чувствительную грудь.
Его губы сминают мои в страсти и боли, а мое сердце колотится от того, как же все чертовски далеко зашло.
У меня с трудом получается перехватить его руки. И остановить их.
Затуманенный взгляд Давида смотрит на меня из-под прищура. И я уже не уверена, что смогу остановить того, с кем я так долго играла.
– Нет, Давид. Ничего не будет, - мой голос полон решительности.
Я думала, что Давид будет не в настроении. Что его не устроит такой резкий откат после всего, что творилось между нами в последние минуты.
Однако, холодная улыбка касается его губ, и он резко убирает от меня руки. Я удивленно вскидываю взгляд, и у меня перехватывает дыхание от того, что я прочла в его глазах.