Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца

Kriptilia

– Слазь!

Юноша покорно спешился, отшагнул назад, оказавшись рядом с Ханной.

– Монахи?
– спросил тот же голос.
– Мать и Воин, дурная добыча...

– Блюдущие, - ответил второй, хриплый.
– И баба с ними?

Факел описал петлю вокруг лица Араона; слишком близко - пламя едва не лизнуло волосы.

– А кони знатные...
– голос повыше, помоложе.

– Дальше пешком пойдете, - сообщил первый.
– Хотите - пожалуйте к нашему костру, а не хотите - так скатертью дорожка. Кошельки, конечно, придется отдать... да и оружие тоже.

– И сапоги!
– добавил хриплоголосый.
– Сымайте.

– Мы

принадлежим к ордену Блюдущих Чистоту, - спокойно сказал брат Жан, опустив руку на плечо Араона.
– Грабить нас - большая ошибка.

– Да поплевать!

– Ах, да неужели?
– старший в банде говорил куда грамотнее прочих.
– К утру, если не будете сворачивать с дороги, выйдете из леса. Встретите своих - жалуйтесь. Не забудьте сказать, что с вами обошлись со всем почтением.

– На кого же нам жаловаться?
– поинтересовалась Ханна.

– На Якоба Эйка и его веселых молодцов.

Араон расхохотался, едва не согнувшись пополам. Многочисленное бруленское семейство не переставало изумлять многообразием своих талантов. Один тайной службой его величества - Араона, что самое забавное - руководил, другой в это же время Реми Алларэ доносил на брата, третий вот, извольте, по лесам промышляет. Дернул же Противостоящий пересечь границу Брулена, а не ехать через Сеорию, как предлагала Ханна...

– Привет вам от братьев, - отсмеявшись, сказал юноша; Ханна ткнула его в спину, но Араон не понял, в чем дело - уж больно смешно было.

– Господа из столицы?
– предводитель разбойников оживился.

Глаза, поначалу ослепленные факелом, вновь привыкли к темноте, и можно было разглядеть очередного представителя семейства Эйков, а заодно и его веселых молодцов. Якоб Эйк заставил Араона вспомнить легкомысленную песенку про кошмарный сон гулящей девицы, которую порой напевал Далорн: "Мари приснились семь близнецов - от всех отцов!
– спокойной ночи ей, и нам спокойной ночи...". Якоб мало походил на Яна-Петера и Винсента. Высокий, широкоплечий, похожий на добродушного - до поры - медведя. Светлые волосы, нос картошкой и ехиднейшая улыбка на губах.

Всем был бы достойный бруленский владетель, кабы на дороге разбоем не промышлял...

– Господа из столицы, - воспользовался ситуацией брат Жан.
– С важным поручением к настоятелю Схефферской обители. Наиболее благоразумным для вас, господин Эйк, будет отпустить нас, не лишая имущества. Мы же никому не расскажем о нашей приятной встрече с вами.

– С чего же вы взяли, - все с той же улыбочкой поинтересовался Якоб, - что мы тут полны почтения к Блюдущим?

Араон передернулся. Старший из братьев Эйков принадлежал к "заветникам", младший тоже якшался с ними, так отчего средний должен стать исключением? Даже если он сам не еретик, то вполне может разделять семейную ненависть к монахам, преследовавшим ересь по всей стране. Разбойник, ненавидящий братьев ордена - можно ли вляпаться во что-то похуже?

– Поначалу я думал вас отпустить. Но вы слишком уж напираете на свою принадлежность к серым собакам, - Якобу было весело, и от подобного веселья у юноши бежал по спине холодок.
– Значит, с поручением. Значит, к настоятелю. Вяжи их, ребята!..

Араон ожидал большего; отделался же пятком тумаков, скорее уж, обидных, чем болезненных, и то лишь потому, что сопротивлялся попыткам снять с него сапоги. Все равно сняли, да еще и связали ноги. Не туго, но умело - маленький шаг сделать можно, а вот чуть пошире, и тут же чувствуешь себя стреноженной лошадью. Руки и

вовсе оставили свободными. Так же обошлись и с братом Жаном, Ханну попросту оставили несвязанной, Якоб только придерживал ее под локоть, изображая благовоспитанного ухажера. По мнению юноши, это было самой большой ошибкой благородного разбойника; судя по тихой мечтательности, вроде бы не свойственной северянке в подобных ситуациях, она тоже думала о том, что напрасно, напрасно Эйк ее недооценивает... но время сюрпризов еще не пришло.

Под хихиканье и насмешки доковыляли по лесной тропинке до костра. Лагерь разбойников, по мнению Араона, был сугубо временным - так, привал на одну ночь, не более того. Костер, над которым висели два закопченных котелка, пара поваленных сосенок, чтобы сидеть, да одинокая палатка. Когда язык пламени взметнулся повыше, юноша заметил, что родовой герб со стенки ее не спорот; господин Эйк не скрывался и не стеснялся своего ремесла. Когда принц ступил на край поляны, неподалеку раздалось тихое ржание; значит, рядом паслась пара-тройка лошадей. Те разбойнички, что вели отобранных у отряда Араона коней, проследовали в темноту. Опять ржание, знакомое и чужих коней; всхрап, возмущенный визг - значит, Синичка, кобыла Ханны, укусила кого-нибудь из разбойничьих жеребцов. Норова у Синички было не меньше, чем у всадницы.

Рассадили всех троих на тех же сосенках, но на значительном расстоянии друг от друга, так, что и переговариваться было нельзя. Араон видел спину брата Жана и затылок Ханны. Оба вели себя спокойно, не бранились и не сопротивлялись; юноша решил держаться так же.

Разбойники не обманули: жертвам ограбления и впрямь был предложен ужин, да еще и довольно сносный: каша с мясом, наверняка с зайчатиной. Еще девятину назад Араон бы от подобной пищи отказался, а запах и вид вызвал бы тошноту, но по дороге они не раз питались именно так, кидая в один котел крупу и то, что удавалось подстрелить - охотилась Ханна, большая любительница прогуляться с дамским охотничьим арбалетом по окрестностям. После пяти-шести часов верховой езды такая пища казалась изысканным деликатесом; вот и разбойничья каша тоже была принята без капризов. Отказываться и разыгрывать плененного гордеца юноша счел неразумным: мало ли что будет дальше, лучше быть сытым и отдохнувшим, а заодно и выглядеть тихоней, чем голодным и надменным, а потому подозрительным.

Монаху ордена Блюдущих Чистоту особо выкаблучиваться было бы неуместно, а Араон все еще надеялся сойти за простого послушника, пусть и из сословия благородных людей, который сопровождает старшего в какую-то там обитель.

Не вышло.

– Ну-ка, дайте-ка взглянуть на вас, столичный господин?
– тяжелая рука сдернула с головы Араона капюшон рясы.

Следом Якоб Эйк цапнул Араона за подбородок и заставил повернуться к себе. В шалых светлых глазах плясали отблески костра; владетель-разбойник был слегка пьян, но только чуть. До недолговечного благодушия, не больше.

– Ты не монах, - сказал он, чуть поразмыслив.
– Разрази меня гром, если ты хотя бы послушник. И личико твое мне знакомо почему-то...

Араон пожал плечами, засунул в рот очередную ложку каши и принялся сосредоточенно жевать, но отделаться от Эйка было не так-то просто. Сначала у него отобрали ложку, потом миску. Мужчина присел на корточки, внимательно глядя в лицо пленнику. Потом присвистнул, покачался на пятках.

– Сколько же за тебя денег дадут, подумать... приятно, - сказал Якоб чуть позже.
– Какая неожиданная удача!