Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы
Шрифт:
Я все еще твердо убежден, что стабильность мировой экономики в краткосрочной и среднесрочной перспективе висит на волоске. Многие финансовые учреждения, банки в том числе, очень рискуют. Поэтому я считаю наиболее благоразумным инвестировать в самые незыблемые структуры и не класть яйца в одну корзину. Вкладывайтесь в те концерны и учреждения, которые способны выжить даже при самом суровом экономическом кризисе. В том числе рекомендую инвестировать в компании нашей группы. Так мы увеличим ее базовый капитал. По условиям трастового договора вы имеете право инвестировать в новые компании, которые в дальнейшем войдут в состав «Фишер-Спрингз». Цель
Прочитав эти письма, попечители в который раз поразились дару предвидения Джеймса Фишера и его предусмотрительности. Он написал эти строки в середине 1929 года, а с приходом зимы точность его прогнозов подтвердилась самым драматичным образом.
Глава шестнадцатая
Директор школы с одобрением глядел на Саймона и Наоми Джонс. Родители Джошуа не только подарили школе самого способного ученика за всю ее историю, но и охотно соглашались на все предложения по обучению ребенка по усиленной программе. Однако директор сомневался, что они поддержат его на этот раз, ведь его новое предложение, исходившее от него лично, было весьма необычным.
— Спасибо, что нашли время со мной встретиться. Полагаю, наступил момент обсудить следующий этап в обучении Джошуа, и важно тщательно все обдумать. — Директор сделал паузу и взглянул на пару поверх очков, а затем продолжил: — Через месяц Джошуа исполняется пятнадцать лет, и я уверен, что к концу этого школьного года он будет готов к переменам. Он блестяще успевает в математике, биологии, истории, географии и изучении Библии. Довольно неплохо проявил себя в командном спорте. Но все это бледнеет по сравнению с его способностями к языкам. В этом он настолько одарен, что я хотел бы… — он улыбнулся Саймону и Наоми, — с вашего разрешения, разумеется, порекомендовать перевести его в другое учебное заведение.
— У вас есть что-то на примете? — спросил Саймон.
— Что ж, я понимаю, что он младше большинства кандидатов, но, полагаю, Джошуа готов к поступлению в университет на факультет современной лингвистики со специализацией в европейских языках. Честно говоря, его школьным учителям больше нечему его учить. Он превосходно владеет французским, немецким, испанским и итальянским. У нас никогда не было учеников с такими познаниями в латыни и древнегреческом, а его учителя по итальянскому и испанскому даже признавались, что научились у него чему-то новому. Кроме того, он, судя по всему, неплохо владеет сербскохорватским, хотя я не могу судить, насколько хорошо он знает этот язык. — Тут директор смущенно прокашлялся. — Потому что у нас нет специалистов по сербскохорватскому, — признался он.
Наоми, слегка покрасневшая при упоминании сербскохорватского, возразила:
— Но он слишком мал для университета.
— Согласен, хотя для своих четырнадцати лет Джошуа очень рассудителен. Но я хотел спросить у вас, есть ли у него возможность провести некоторое время в континентальной Европе в летние каникулы. Ему нужна практика, чтобы освоить разговорную речь языков, которые он знает лишь по учебнику; кроме того, это улучшит его произношение. По-немецки он говорит почти без акцента, но с романскими языками есть к чему стремиться. Если сможете устроить ему такую поездку,
— А вы уверены, что Джошуа примут в университет? В таком возрасте? — недоверчиво спросил Саймон.
Директор улыбнулся.
— С его способностями, полагаю, его примут везде. Хоть в это Рождество, поверьте, — с улыбкой добавил он.
Они еще немного поговорили, и Саймон с Наоми ушли и пообещали директору хорошенько подумать и сообщить о своем решении.
Предложение отправить сына на континент обернулось для его родителей большой проблемой. Когда в 1914 году Наоми бежала в Британию и искала здесь убежища после убийства Франца Фердинанда, она была сербкой по документам. Но теперь Хильдегард Кабринова-Шварц перестала существовать; даже Наоми уже не воспринимала себя как Хильдегарду. Время притупило память о прошлой жизни, и лишь теперь, спустя много лет, когда речь зашла о будущем сына, предложение директора заставило Наоми и Саймона посмотреть в глаза нелицеприятной правде.
Какой бы искусной подделкой ни были документы, раздобытые Саймоном для Наоми, они не выдержали бы тщательную проверку, необходимую для получения загранпаспорта. Было ясно, что сопровождать Джошуа на континент она не сможет. Британия, ставшая для нее безопасной гаванью в час нужды, превратилась для нее в тюрьму.
Тогда Саймон предложил выход, хоть и неидеальный:
— Очевидно, что мы не можем рисковать и подавать твои документы на загранпаспорт. Нельзя и отпускать Джоша одного, он слишком мал. Остается два варианта. Или я еду с ним, или он никуда не едет.
— Именно, — Наоми чуть не плакала, — поэтому я и чувствую себя ужасно. Я подвела тебя и подвела Джоша.
— Не говори глупости, — утешил ее Саймон. Они уложили малышей спать, а Джош сидел в своей комнате и возился с рождественским подарком — радиоприемником.
— А ты сможешь взять отпуск? — спросила Наоми. — У тебя же так много дел с этим слиянием и прочим.
Саймон улыбнулся.
— Как раз из-за «слияния и прочего» я могу уйти в отпуск, если Майкл и Сонни согласятся. Я не был в отпуске в прошлом и позапрошлом году; сейчас основная работа уже сделана, и я могу потребовать двойной отпуск за все время.
— Но как же работа? — не унималась Наоми.
— Если мы уедем в июле и августе, когда бизнес идет не так бойко, за шесть недель меня никто не хватится. И не забывай, именно на это время приходятся «недели бдений»[9].
— А что это значит? — Наоми слышала это выражение, но не знала, что оно означает.
— В это время закрываются фабрики. Рабочие едут в отпуска с семьями; пустеют целые индустриальные городки. В Йоркшире в каждом городе «неделя бдений» приходится на свое время, но всегда попадает на июль-август.
— Но зачем?
— Если спросишь об этом фабрикантов, те ответят, что так рабочие могут съездить в отпуск в самое теплое время года, но на самом деле из-за жары, а значит, сухого воздуха шерстяная нить в прядильных и ткацких станках чаще рвется.
Через три дня Саймон сказал Наоми, что проблема решена. Сонни и Майкл не возражали против его отъезда. Пришла телеграмма из Австралии от Финнегана; тот тоже его поддержал. Саймон показал телеграмму Наоми. В ней было всего пять слов: «Отдохни за все прошлые годы».