Дом Ветра

Савански Анна

— Но Виктор...

— Не стоит, Боми, все идет как надо, — ответил Виктор. — Этим летом уже не получится, так как они все едут в Ирландию, это будет особо неуместно, отец итак косо смотрит.

Фредди сблизился с Виктором, но, все больше узнавая город, он понимал, что не хочет той жизни, что ему предлагали, и боялся ранить друга отца. Не понимая, что его отказ мало что решит, потому что небо уже все решило давно.

Пришла весна, Лондон зацвел, легкий зеленый дымок окутал столицу, воздух стал невесомым, а солнце так грело, что совсем не хотелось учиться.

За эти несколько месяцев жизнь Фредди совсем изменилась. Он сдавал экзамены, не сказав никому, что, помимо

нужных для медицины дисциплин, сдавал предметы, нужные для искусства. Он еще не знал, какую жизнь ему выбрать, какой путь, чтобы он ощущал свободу и нашел свое предназначение в жизни. Кашмира подтрунивала над ними, не понимая, что он мечется, отчаянно ища решение, чтобы никого не обидеть. Он закурил, следуя моде, отпустил иссиня-черные волосы, подражая лондонским рокерам. Хотя, наверное, лето покажет, как ему быть дальше. У него есть время все обдумать.

***

Лето 1965.

Качели взлетали все выше и выше, иногда казалось, что они скоро достанут небеса. Яркое солнце било в глаза, освещая ее волосы золотыми лучами, как ангела. Качели еще выше взлетели, и она завизжала, выкрикивая его имя, крепко хватаясь за толстые канаты. Могучие дерево не смело дрожать, только падали зеленые листки, не выдерживающие того полета. Он еще раз сильнее толкнул качели, смотря, как она взмывает вверх, слыша, как она кричит от страха и радости.

Он хотел еще раз толкнуть качели, сильнее, но она опередила его и на полном лету спрыгнула, нисколько не боясь сломать шею. Она прыгнула в его объятья, повалив на изумрудную мягкую траву, заливисто смеясь, даже не замечая строгого взгляда. Взять бы да отшлепать ее за такие проделки! Он скинул девицу с себя, строго смотря в ее глаза цвета весенней травы после дождя, она улыбнулась ему своей слегка таинственной улыбкой. Вот чертовка!

— Бетти, ты сумасшедшая! — из голоса испарилась строгость, он уже не мог ругать ее, как хотел.

— Да, я отчаянная, — проговорила она. Он откатился, садясь на траве.

— Горе тому человеку, кто свяжется с тобой, — произнес он.

— Ну и пусть плачет.

— Ну, он должен же быть богатым, — начал было он.

— Конечно же, нет, деньги — это не самое главное в жизни, — он изумился, хотя весь этот месяц она удивляла его каждый день, — просто он должен меня обожать.

— Тебя и так все обожают, — он сорвал злак, зажимая его между зубов.

— Можешь курить при мне, — Бетти потянулась к карману его брюк.

— Я обещал твоей бабушке, — возразил он.

— А я разрешаю! — он снова толкнул ее на землю, слыша заливистый смех.

— Что за девчонка! — и тоже засмеялся.

Месяц пролетел слишком быстро для Фредди. Ему нравились Лейтоны, как и Аллен-Холл, это огромное поместье, которое юноша не успел постичь до конца. Поначалу он испугался, что эти высокомерные аристократы, какими их рисовали в школе, не примут его, будут смеяться над легким акцентом, внешностью (его многие принимали за пакистанца, хотя он был парсом) и, конечно, происхождением. Но все оказалось не так. Молодые Лейтоны сразу же приняли его.

Дженнифер, милая девушка, романтичная, задумчивая (он сразу же понял, что она не готова совершать необдуманные поступки, в отличие от сестер), была младше Фредди всего на год, с ней ему было очень легко. Вечерами они часто сидели вместе в библиотеке, споря долго о всякой всячине, а днем за пикниками лежали вдвоем на траве, тесно прижавшись друг к дружке, рассуждая о поэзии и прозе. У них не могло ничего быть. Как-то Дженнифер поцеловала его. В тот день они в беседке смотрели иллюстрации старых книг, ее шепот обжигал. Оба они в своих чувствах были невинны, не знали, что

такое страсть и любовь, не ведали, к чему могут привести сладкие поцелуи. Дженнифер подняла на него взгляд, ее губы были так близко, что примкнули к его рту. Дженни неловко целовала его, а потом отстранилась, хмурясь, понимая, что совсем этого не жаждет, и, приложив палец к губам, прошептала:

— Ой, прости...

Дружеские отношения Фредди установил и с Гарри, единственным наследником Лейтонов, что, по мнению первого, тоже могло стать причиной высокомерности. Гарри исполнилось пятнадцать, но иногда этой разницы между ними будто бы не было. Они ходили на рыбалку или в поле, где Гарри показывал растения. Этот юноша отличался сдержанностью и практичностью, в нем были скрытая горячность Дженнифер и дерзость его младшей сестры Мери-Джейн. Ближе всех к нему была Бетти, и порой Фредди ревновал девочку к новому другу. Они с Гарри, как два влюбленных, смотрели друг на друга, Бетти прислоняла голову к его плечу, мечтательно вздыхая, что-то шепча, то, что явно было не предназначено ему, Фредди.

С озорной Мери-Джейн было весело подтрунивать над всеми. Эта одиннадцатилетняя девчонка с зелеными, как изумруды, глазами и с копной огненно-рыжих волос напоминала львицу; ее острый язычок кого угодно мог вывести из равновесия. Ее подруга Анна Саттон, которую все в шутку звали Хани, тоже была вхожа в их маленькую компанию, они втроем могли долго говорить о музыке, а потом носиться в поле, скинув у замка туфли, чувствуя прикосновения земли.

Завернувшись в теплый плед, Фредди долго не мог согреться. Все еще сказывалась недавняя болезнь. Кашмира была у родственников, он же жил в Аллен-Холле с младшими Лейтонами. Три недели назад они все вместе рыбачили на реке, где попали под холодный проливной дождь и вымокли до нитки, и Диана потом долго их всех ругала, в основном их с Дженни, как самых старших. Но только ребятам стоило подняться наверх, их одолел приступ смеха от искусственного гнева Дианы. Отогревались у камина в комнате Дженнифер, так как он был самым большим и все они могли спокойно наслаждаться, как огонь отдает свое тепло.

На утро заболела Алиса, самая слабенькая. Неудивительно, что лихорадка поразила ее. Диана с помощью трав быстро выходила девочку, но стоило только Алисе пойти на поправку, как с болезнью слегла Анна, а следом за ней и ее подружка М-Джейн. Только стоило им всем обрадоваться, что мелкотня переболела, заболел Гарри, а потом и они с Дженни. Только Бетти держалась, что просто всех удивляло. В конце июля зарядили бесконечные дожди, и они переболели какой-то сложной простудой, а Диана дала прислуге строгое указание: не выпускать ребят на улицу на целый день — и прислуга послушалась леди Ди. Все наладилось, но однажды Фредди, когда играл за фортепьяно с Бетти, почувствовал, как она фальшивит. Конечно, она постоянно отмахивалась, что плохо играет, что любит арфу и чужую игру на рояле, но в этот раз Фредди понял, что дело в другом. Он взял ее за руку, сухую и горячую, прикоснулся костяшками к ее щеке; Бетти пылала, на ее узком лице был заметен болезный румянец. Она заболела.

Через неделю Бетти полностью выздоровела и носилась вместе со всеми по полям и замку. Их отношения изменились, Фредди понял это по загадочному взгляду девушки, по ее странному выражению лица и по ее мелодичной игре на арфе. Он нашел на ее столике тетрадку, где она записывала ноты и стишки, но несколько строк вывели его из равновесия окончательно. Он не хотел, чтобы она думала о нем, не хотел, чтобы она мечтала, строила иллюзии. Между ними ничего не могло быть, потому что между ними стояли два человека — ее отец и ее мать.