Дом Ветра

Савански Анна

Когда прошел дурман в голове, он осознал, как сильно ее обидел, наговорив множество глупостей, дав понять, что она его собственность. «Разве гордая Урсула сможет такое простить», — спрашивал он себя весь день. Он так и не понял, что за человек его жена. Она была храбрая, и такой ее воспитал вовсе не отец, а мать, которая умерла девять лет назад, это она научила ее так думать. Урсула не боялась говорить правду, всегда стойко встречала препятствия, шла навстречу трудностями с вздернутым носиком, загадочно бросая взгляды на других, тем самым показывая свое

превосходство. Он так ее и не понял, он думал, что она останется, но она просто оставила его. Артур догадывался, что она у отца, и поэтому он решился посетить Рамсея.

Он нашел Урсулу в библиотеке; она читала рукописную книгу с пожелтевшими страницами. Это был дневник ее матери, который она нашла неожиданно для себя на верхней полке книжного шкафа. Мать не описывала свои будни, она размышляла о браке, о мужчинах, женщинах. Оставляя записи, Джорджина не подозревала, что они станут руководством по жизни для многих поколений.

— Урсула, — он опустился перед ней на колени, — прости меня...

— Я не думаю, что ты понимаешь то, что говоришь, — она старалась не смотреть на него.

— Я хочу измениться...

— Артур Йорк, я слишком хорошо тебя знаю, — перебила Урсула. — Ты постоянно даешь пустые обещания. Кроме денег и постели ты ничего не хочешь дать мне взамен.

— Я изменюсь, я очень хочу измениться, — горячо прошептал Артур. — Пожалуйста, дорогая...

— Хорошо, — пробурчала она, — поехали домой, Уэсли.

***

В апреле Соланж наконец-то вышла замуж. Долгое время она не соглашалась, пока Валери не уговорила ее. Оливье Рене был лучшей партией для ее уже не молодой дочери. В двадцать три года она была прекрасна, но возраст говорил, что никто до Рене не смотрел на нее как на невесту. Диана поняла истинные намерения Оливье, так он подбирался ближе к ней. Она не боялась. Когда он понял, что она не собирается ответить взаимностью, решился подвести под венец Соланж. Девушка была сказочно богата, скромна, не так упряма, как ее кузина, и самое главное, он будет жить рядом с Дианой.

Свадьба была самая обыкновенная, Диана в тот день сидела в углу, созерцая гостей, как всегда ее мысли были о Викторе. Они не виделись два года, наверное, за это время он сильно изменился, впрочем, как и она. Ей минуло шестнадцать, красота ее с новой силой расцветала, как весенние цветы. Она юна, свежа, чиста, горяча, и это все хотел Рене, он мечтал сорвать ее цветок, но сейчас слишком рано для девушки. Диана почти не говорила с гостями, читая письмо от Марии; с тех пор, как та уехала, ей стало казаться, что она совсем одинока в этом мире.

Отец иногда предлагал остаться в Лондоне, но она решила, что пока не станет совсем взрослой, не вернется в родной город. Ночами мечтала, что приедет в Лондон, а Виктор увидит ее и потеряет голову. Так хотелось его любви... Соланж засмеялась, и Диана невольно тоже улыбнулась, радуясь за кузину.

— Диана, — этот мягкий голос принадлежал Оливье. — Вы опять молчите?

— Мне это свойственно, — она отвернулась от него, зная, что этим показывает пренебрежение,

так нельзя делать, так не положено этикетом.

— Диана, мы теперь семья, — продолжал он настойчиво искать ее внимания.

— Моя семья в Лондоне, — пролепетала Диана. — Я здесь, чтобы преобразиться и чтобы лондонские ухажеры обратили на меня внимание.

— А я вижу, какая вы красивая. Я приду сегодня к вам, — его дыхание опаляло ее, и она съежилась. От него шел тлетворный запах, такие, как он, были полуразложившимися существами, гнусными людьми.

— Вы не посмеете, — процедила сквозь зубы девушка.

— Я знаю вашу тайну, — внутри у нее все перевернулось, пришла стужа, и все замерзло. — Но он вас никогда не полюбит, потому что он не видит вас.

— Я вас не понимаю, — она отодвинулась, избегая опасной близости.

— Улыбайтесь, — приказал он. — Пока все не подумали, что в день свадьбы вашей сестры мы ссоримся. Вы же не хотите скандала?

— Нет, но я...

— Я приду, вы будете задыхаться в моих объятьях, — она не успела ему ничего ответить, все, что оставалось — молить Бога, что Рене напьется, насладится ее глупой кузиной и заснет.

— Никогда, — она плотно сжала губы, чтобы никто не увидел, как ей плохо оттого, что ее окружает слишком много грязи.

Гости уехали, и в особняке стало тихо; Диана не могла спать. Ее платье было сшито из потрясающего шелка, она не стала его снимать, облачаться в сорочку и пеньюар. Через час дом совсем умолк, только были слышны стоны в комнате Соланж. Вечер выдался относительно теплый для весны, но с заходом солнца она развела огонь в камине.

Подойдя к камину, Диана впервые за весь этот день ощутила тепло. Девушка опустилась на колени и протянула руки к огню, разбрасывавшему золотые искры. «Все равно, что выпить дурман — любить Виктора, но это мое счастье», — пришла ей в голову очередная мысль. Вдруг отворилась дверь, и она вздрогнула от ужаса. Получив все от Соланж, он пришел к ней.

— Вы красивы, намного лучше ее, — Диана устало слушала, с огромным трудом удерживая маску спокойной и холодной сдержанности.

Ей казалось, что холод его глаз пробирает до самого сердца, а мысли в это время бились лихорадочно в мозгу. Она не знала, как вести себя. С безразличным видом он вынул портсигар и протянул ей, она покачала головой. Ее зеленые глаза посветлели от растерянности, Диана внимательно вглядывалась в его лицо.

— Уходите! — воскликнула она. — Вы не добьетесь, чтобы я стала вашей игрушкой!

— Вы говорите, как похищенная сабинянка, дорогая моя, — он стряхнул в камин пепел с сигареты. — Я прекрасно знаю, как вы ко мне относитесь. Я хотел вас, Диана, — улыбка на лице Оливье казалась какой-то странной, — и готов был получить любой ценой.

Она содрогнулась от отвращения в голосе, скользящих откровенных и насмешливых нот. Она потерянно смотрела на него, как и в первый день их встречи на приеме, он представлял угрозу. Она невольно попятилась, почувствовав опасность, излучаемую его взглядом.