Дом Ветра
Шрифт:
— Нужно время, — так же тихо ответил Виктор, попрощался и ушел.
***
Ветер шевелил молодую листву, город был опутан воздушной пеной. Все цвело, радовалось жизни. В это время года, когда не пришла еще летняя жара и не ушла весенняя прохлада, было какое-то свое очарование. В воздухе летало ощущение любви, сладкий аромат приятно наполнял легкие, даря чувство эйфории. Легкость, вот что присуще весне, особенно Лондону; иногда неделями лил дождь, докучая обитателем, но после дождя было так свежо, что лужи и сырой тротуар казались сущим пустяком, в сравнении с той радостью, что доставалась детям.
Несмотря на
За городом было прекрасно, и Сайман считал, что девочке просто необходимо расти на природе. Он защищал ее, когда Аманда отчитывала дочь, считая ее поведение недостойным юной леди. Сайман часто приглашал к себе гостей, особенно родственников жены. Урсула и Артур привозили сына, где маленький Чарли делал первые робкие шаги. Он понимал, что две сестры сблизились, а третья отдалась от них всех. Рамсей старался их помирить, но Диана сама не хотела сближения. Почему?..
Пока Виктор с детьми играли на малахитовой траве, они вчетвером наблюдали за ними. Аманда улыбалась Артуру, а Урсула, обмахиваясь веером, посылала молнии Сайману. Нет, никто из сестер не помышлял отобрать чужого мужа. Они слушали заливистый смех детей и Виктора.
— Он будет хорошим отцом, — вдруг сказал Сайман. — Почему он не женится?
— Даже не знаю, — вздохнул Артур. — Ему будет двадцать семь. Я постоянно задаю ему этот вопрос.
— Да, странно это все, — протянул Сайман. — Наверно, работа полностью завладела им.
Пока они вчетвером проводили время за дебатами и спорами, виновник разговора вместе с детьми исследовал местность. С ними он за эту весну обследовал весь лес, однажды они набрели к красивому замку. Виктор вспомнил рисунки, что обнаружил в библиотеке Холстон-Холла. Это был Аллен-Холл, владение герцогов Кентских, дом, построенный для Элизабет Лейтон еще во второй половине восемнадцатого века. Это была красивая история любви, которую он узнал из сухих, как отчетов, записей в дневниках отца Бэсс и в нежных письмах Аллена Голда.
Лейтоны никогда не были склоны к романтике, только, наверное, его дед. Генри Голд по приказу короля Георга III поехал в Ирландию, скача по холмистой местности, он набрел на Холстон-Холле, где встретил четырнадцатилетнюю Элизабет. Они не поженились, но ради нее он выстроил дом, назвав его Бэсси-Хаус, и, вернувшись через шесть лет за девушкой, взял ее в жены. Они были счастливы в этом доме, все поражались красоте и уму невесты. У знаменитого художника Гейнсборо он заказал ее портрет, который впоследствии нарисовали на эмалированной броши как знак вечной, связывающей их любви.
Супруги радовались предстоящему рождению ребенка. Бэсс умерла при родах, подарив жизнь Аллену. Сраженный горем, Генри Голд бросил поместье вместе с сыном, которого воспитали учителя и няньки, а дом все стали звать Аллен-Холлом, в честь маленького хозяина. Оставив плотскую жизнь, Генри Голд стал отшельником, он так и не прикоснулся ни к одной женщине, навсегда забыв о любви, похоронив любимую жену, что ждал шесть лет, он похоронил себя ради великой любви.
Виктор рассказал все Марии;
Вильям окружил жену любовью и заботой, а Кэтлин была так тронута, наблюдая за отношениями сына и невестки; самое главное, что все были по-настоящему счастливы. Их дом был наполнен ароматом роз и любви. Они с Марией были вместе уже шесть лет, за это время они сблизились еще больше. Когда-то он считал ее феей, что способна только на плотскую любовь, но не духовную, но с годами проникся к ней.
И теперь, просыпаясь по утрам, вдыхая нежный аромат роз и имбиря, у Вильяма появлялись внезапные приступы нежности. Он не ожидал, что спустя такой короткий промежуток она решится на рождение второго ребенка. Когда Мария сказала ему об этом, его захватили новые чувства к ней. Она, как и весна, пробудила в нем все. Ах, если бы он не поехал в Ирландию, то никогда бы не узнал, что такое счастье! Аманда Грандж, а ныне Портси, прекрасна, она была бы хорошей ему женой, но если бы они поженились, то четыре человека были бы несчастливы. Вильям был не склонен к рассуждениям о другой возможной жизни. Намного позже родственница Марии назовет это синдромом «Что было бы, если бы...». Только не сожалея можно кожей и сердцем почувствовать жизнь.
Так прошла еще одна весна, и наступило лето...
***
Осень 1922.
На Бонд-стрит было одиноко, он часами слонялся по квартире, а потом, после многочасового размышления о своей жизни, ехал на Тюдор-стрит, где приходилось решать множество вопросов. Только в работе он забывался, он скучал по Мелани, и поэтому, получив от нее очередное письмо, радовался, как ребенок. Он знал о ее слабом здоровье, и что ей было необходимо бывать на курортах. Конечно, такая девушка, как говорила Мария, не может стать его женой, лишь из-за своего слабого здоровья, она, вероятно, не сможет родить ему ребенка, но разве в этом счастье? Виктор много думал о предстоящей женитьбе, Мелани писала чувственные письма, и он наслаждался каждой строчкой.
Он не был в отношениях аскетом, не соблюдал строгость. Несмотря на то, что у него, можно сказать, была невеста, это не мешало ему иметь при этом постоянную любовницу. С Изабеллой он давно расстался, но ее место недолго пустовало, и в его жизни появилась Регина, она была настоящей эмансипе. Он знал, что, помимо него, у нее еще дюжина любовников. Он ревностно относился к ее поступкам и рассказам о своих любовниках, она любила после занятий любовью рассказывать, как за эту неделю провела время.
Как врач, Виктор понимал, в чем причина ее поступков: она рано стала женщиной и рано поняла, какое влияние имеет на мужчин. Ну, а те в свое время не отказывали себе в удовольствии переспать с ней. Когда кто-то в свете намекнул, что спал с Региной, Виктор повел себя равнодушно.
Его не интересовали имена тех, кто спит с его любовницей, потому что он не любил ее. Влюбленная женщина не может так вести себя, влюбленная женщина не отдается другим для развлечения. Регина же была честна, и хотя бы поэтому он был благодарен.