Дом Ветра
Шрифт:
Рабочие уважали его: платил он достойно, заботился о своих работниках, как это позволяли законы государства. Правительство тогда не волновали нужды населения, в те времена оно еще не знало о пенсиях и выплатах разного рода. К этому еще предстояло прийти. Виктора заметили рабочие, они поприветствовали его.
Что случилось затем, Виктор вспомнил дома, когда заботливые руки Дианы гладили его лицо. Он очнулся от ноющей боли в ноге; лицо Дианы расплывалось перед ним, и голос ее звучал громче, чем обычно. Он попытался до нее дотянуться, но жена, словно виденье, ускользнула.
—
— На тебя упали строительные леса, — ответил мужской голос.
— Ах, Джейсон, а я не хотела, чтобы он сегодня ехал, — вторила ему Диана.
— Тебе просто повезло, — услышал он Артура. — Если бы еще что-нибудь упало на тебя, то я бы остался один, а твоя жена — вдовой. Ты с ума сошел, какого черта ты сегодня туда поехал!
— Артур, не кричи, — осадила его Урсула, которая приехала поддержать сестру.
— Что со мной конкретно? — еле ворочая языком, спросил Виктор.
— У тебя закрытый перелом лодыжки и сотрясение мозга, — констатировал Джейсон.
Все ушли и они остались одни.
— Диана, — тихо позвал ее Виктор. — Дай воды.
— Ты хоть подумал, что будет со мной без тебя? — на ее глазах заблестели слезы. — Я же погибну без тебя, я без твоей любви ничто!
— Диана, я же жив. Лейтоны живут долго, если с ними не случаются несчастные случаи, — Виктор попытался ее рассмешить, но вместо этого юная супруга еще пуще расплакалась. — Нас ничто не разлучит, пока мы с тобой молоды.
Первую неделю Диана не позволяла вставать с постели своему супругу. Она заботливо ухаживала за ним, исцеляя своими ласковыми руками и губами. Она любила читать ему на ночь, что напоминало ему босоногое детство, когда Мария читала ему вслух. После она гасила свет и прижималась к нему, аккуратно и старательно избегая больную ногу. Конечно, любой скажет, что долг жены заботиться о больном муже. Но эти люди видят только слово «долг», а другие еще замечают любовь. Диана была рядом со своим мужем лишь только по одной причине: она неимоверно любила и ей было больно видеть, как он страдает, хотелось уменьшить боль и сгладить переживания. Только любовь двигала ею.
Еще через неделю Виктор попытался встать, но Диана не позволила. За две недели его дела, наверное, пришли в упадок: Артур мало что понимает в них, а его бухгалтер сходит с ума, потому что только он подписывает отчеты. Мария почему-то подумала, что он плохо себя чувствует, и рассказала об измене мужа, да и своей тоже. Виктор никогда не считал людей святыми, тем паче мужчин. Все мужчины склоны к этому, они далеко не ангелы. Он тоже может оступиться, и неизвестно, простит ли его жена или нет. Жизнь вообще абсурдна сама по себе.
Через три недели Виктор начал сходить с ума. В болезни была своя польза: он стал много читать и делать пометки в своих медицинских книгах. Он знал, что почти здоров и может вставать с постели, но соглашался с Дианой, успокаивая прежде всего ее. Она боялась, это естественно. Он вспомнил, как после встречи с сестрами она пришла к нему вся в слезах и поведала страшную тайну ее семьи. Она опасалась потерять его, как потеряла мать много лет назад. Виктор стал принимать гостей
— Пожелай спокойной ночи папе, Джордж, — Диане поднесла к мужу сына.
Виктор взъерошил темную головку мальчика. Первый лорд Холстон — и не рыжий. Конечно, его цвет волос отличался от материнских, когда на них падал свет, то они отливали краснотой.
— Спокойной ночи, папа, — радостно произнес Джордж.
— А поцеловать? — Виктор подставил щеку сыну, тот нежно чмокнул его, — и тебе хорошей ночи, ангел мой.
***
С годами пришло понимание. Они, как новенькие детальки, наконец притерлись друг к другу. Джулия стала их миром, Джейсон души не чаял в дочери. В свои выходные он часами играл с ней, постоянно что-то рассказывал, при этом разочарованно вздыхая, жалея, что женщина не может стать врачом. Но Джулия, похоже, не разделяла его пристрастий, ее больше манил мир матери — мир красок и абстракций.
Каталина рисовала, выражая в картинах свой взгляд на окружающий мир. Она не претендовала на лавры Пикассо или Ван Гога, но недоумевала, когда Сайман, у которого был знакомый собственник галереи, предложил устроить выставку. Ее заметили, и один из ценителей искусства, американец, купил за баснословную сумму ее картину. Часть денег Каталина отложила на следующую выставку, а другую отдала мужу.
Тот был горд за жену. Он давно уже не думал, что женщина собственность мужчины, что она должна у него все спрашивать и что она не имеет право на самостоятельное принятие решений. Она изменила его всего. Каталина не вспоминала об Испании, только глупые мечты о доме с Рамоном, — и смеялась над собственной глупостью. Ох, если бы она тогда из-за кого-то мужлана не подвернула ногу на лондонской улице, то никогда бы не встретила Джейсона. Он сначала изменил ее внутренний мир, а потом она поменяла его мир. Неужели такой бывает любовь?
— Только не это! — воскликнула Каталина; она читала письма из Мадрида, от отца.
— Что случилось? — Джейсон захлопнул свою тетрадь, где он писал отчеты. — Кат?
— Рамон женился на Теодоре, — Джейсон вспомнил младшую сестричку Каталины, милую темноволосую девочку, три года назад ей было пятнадцать. — Чертов ловелас! Раз я упорхнула от него, значит, можно жениться на ней!
— Кат, неужели это так страшно? — Джейсон подошел к жене, нежно обнимая ее за плечи.
— Нет. Все, кроме одного. Моя семья собирается приехать к нам, — она смяла письмо.
— Мы их примем, не переживай, — он поцеловал ее душистые волосы.
Ее семья сняла шикарный номер в «Савойе», приехали Урбино с Ленорой, Рамон с Теодорой и тятя Ана. Каталина с помощью Дианы приготовила ужин. Она знала, что родители не будут рады тому, как она живет. Ее квартира, хоть и большая, была обставлена в современном стиле. Сама Каталина одевалась по последней моде и мыслила уже не как испанка. Они пришли к ним домой. Джулия крутилась в коридоре, конечно, все заметили, что девчушка пошла в испанскую сторону, но никто не выразил своего восхищения, даже когда Джулия заговорила.