Дом Ветра
Шрифт:
Обида — первый признак слабости духа.
Сара Дассен. «Второй шанс»
Осень 1926.
В Лондоне никто не знал, что она ушла от мужа. Виктор только спросил, почему она приехала в Англию одна, на что женщина ответила, что соскучилась по семье. Одной Вере она смогла довериться. Узнав о том, что они с Фредериком расстались, Мария поделилась своей печалью. Вера понимала ее, так как сама страдала. Муж не делал никаких попыток вернуть ее, а она не хотела унижаться, считая Фредерика во всем виноватым.
Марию же Вильям
Кэтлин поняла все сразу же, она обняла невестку, позволив ей выплакаться, благословив на развод. Но Мария боялась за детей: ее сыновья слишком малы, они не поймут. Лучший выход — жить раздельно, как это делали отец с матерью. Пусть он живет, где хочет, спит с кем хочет, а она будет жить такой же жизнью, посвящать себя всю деткам.
А потом Мария встретила Грегори Ольсена, ветряного романтика, светского соблазнителя, и очаровалась им, она знала, что всем своим любовницам он посвящал страстные стихи, которые те нежно берегли в сердце. Мария встретила его в литературном клубе леди Месиль, они тогда обсуждали романы Теодора Драйзера, где автор обнажал человеческие души, показывая их пороки. Благородные дамы пили чай, когда он подошел к ним, отвесив им галантный поклон. Мария обернулась, слабо улыбнувшись. Она вглядывалась в его тонкие черты лица, пытаясь найти наигранность в чувственных черных глазах.
— Грегори Ольсен, — представила его Марии леди Месиль.
— Очень приятно, леди Трейндж, — он легко коснулся губами ее руки.
— Она недавно вернулась из Парижа, — добавила леди Роммель, мечтательно вздохнув. Мария в этой интонации услышала какой-то подвох.
— Как вам столица? — Мария ощутила на себе взгляд Грегори.
— Неплохо, — пробурчала она и встала, чтобы уйти — она не могла больше терпеть испытывающего взгляда. — Простите, но мне пора. Меня ждут на ужине у брата.
В следующий раз они встретились в Британском музее, где Мария навещала Веру. Грегори появился совершено неожиданно. С каждой их новой встречей, она чувствовала, что стоит на краю пропасти. Она слабела от его взгляда, сгорала от желания запустить пальцы в его волосы цвета вороного крыла, ощутить вкус его губ на своих. Он был младше ее на три года, но разве это разница?
В душе вспыхнуло пламя страсти. Он охотился за ней, он искал ее, как волк ищет свою добычу, а она, как пугливый кролик, убегала от него. Он поцеловал ее внезапно, и Мария поняла: если она не убежит, то изменит, прежде всего, самой себе.
— Мария, — тихо позвала Ее Погибель — и Мария кинулась к ней.
Ох, и как же давно она не была такой. Они находились в темном переулке, туман мягко окутывал их. Так вот значит как шлюшки ищут способ растаять, как снег, в горячих объятьях мужчины, раствориться в чувственном мире. Грегори прикусывал ее губы, она вся вжалась в стенку, окутанная его телом. Он поднимал вверх ее юбку, лаская ноги в кружевных
Она не понимала себя. Как она, леди Холстон по рождению, могла так поступать? Только падшие женщины изменяют своим мужьям, но она не такая. Или стала такой? Падшая! Порочная! Ничтожная! Но страсть захватила ее с такой силой, что отказаться не хватало духу. Это Вильям во всем виноват, это он толкнул ее в чужие объятья. Лишь он должен винить во всем себя.
Мария не знала, что начальство было недовольно им. Лондону не нравились его выходки, что он перестал посещать рауты, один раз пришел слегка выпившим, чуть не испортив вечер. Консерваторы просили ее вернуться в Париж, так как «лорд Трейндж совсем пропадет». Сердце Марии болело, гордость кричала, что она отомщена, а сердце боялось испытать новую боль.
***
— Я все думаю об Ирландии, — Виктор взял папиросу; он иногда курил кубинские сигары, когда на душе было скверно. Диана, как котенок, потерлась щекой об его плечо, поудобней устраиваясь на диване.
— Зачем? — спросила она, вдыхая едкий дым табака. — Не мучай себя ненужными мыслями.
— Иногда они преследуют меня. Я все не могу вспомнить, что клала в свой котел старая Розалин, когда варила настойку от припадков, — Виктор провел рукой по волосам Дианы.
— Посмотри в своих тетрадях, — она снова заворочалась рядом с ним.
— Стерлись, — прошептал он.
— Я могу тебе их перепечатать, — предложила она ему.
— Не утруждай себя, — отмахнулся ее муж. — У меня есть стенографистка, вот она мне и напечатает. — Виктор ожидал, что Диана сейчас начнет свой опрос, но она молчала. — Неужели не ревнуешь?
— Нет, а зачем?! — она улыбнулась в кулачок, удивляясь его проницательности. Она ревновала его, но, как и любая девушка из семьи Лейтон, была склона скрывать свои эмоции.
Все, что ему нужно, — это ее любовь, ее преданность. Когда-то одна ночь изменила все. Виктор теперь не мог представить жизнь без Дианы. Что было бы с ним, если бы он все-таки женился на Мелани? Наверное, сейчас он бы предавался любви со своей любовницей. Может, это была бы Регина, а может, была другая. Без Дианы он пропал бы, потерялся бы в этом бескрайнем мире, никогда бы не познав любви.
Оглядываясь по сторонам, Виктор вспоминал сегодняшнее утро. Он был на строящемся новом заводе — следил за ходом стройки. В новое здание должна была переехать вся лаборатория. На Тюдор-стрит было уже тесно, под началом Фредерика работало семь фармацевтов, а Виктору нужен был большой конференц-зал для совещаний.
Акционеров стало больше благодаря усердию Дианы и Урсулы, капитал «Лейтон и Ко» увеличивался. Артур все реже стал бывать в компании, тем самым показывая, что доверяет другу. Он помогал принимать решения, участвовал в собраниях, но все сильнее его затягивала хирургия. Виктор же теперь не мог обходиться только одним бухгалтером, у него появились начальники отделов, отвечающие за разные этапы производства.