Дом Живых
Шрифт:
– Первый игрок?
Первый игрок:
– Ха! Двадцать шесть!
Второй игрок:
– Ого! Это что, крит?
Первый игрок, смеясь:
– Нет! Мой Полчек полон сюрпризов, дружище! Ещё не раз тебя удивит в этой партии!
Третий
– Что это значит?
Первый игрок, вздыхая:
– Первая игра – это как… Ладно, не при детях.
Мастер:
– Ты выбросила три и модификатор три. Итого шесть против двадцати шести. Ты ему полностью веришь, девочка!
Третий игрок:
– Как-то нечестно…
Мастер:
– С костями не спорят. Такова игра.
**
– Почему-то я верю вам, господин Полчек, – вздыхает Завирушка.
– Вы не пожалеете об этом, юная леди!
Глава 4. Сорванная премьера
– Мастер, Мастер!
– Я занят, Пан.
– Но, Мастер, у нас…
– Потом, всё потом.
Козёл с досадой посмотрел вслед Полчеку, ведущему под локоток юную девушку в весьма потрёпанной и грязной мантии птахи.
– Опять Мастер кого-то притащил, – пожаловался он Спичке. – А нам мучайся.
– Он постоянно так делает, – невозмутимо сказала дварфиха, протирая стаканы, – пора бы привыкнуть.
– Налей мне виски, – попросил Пан.
– Ты демон в форме козла, – напомнила она. – Ты не ешь и не пьёшь.
– Тебе что, жалко? Выльешь потом обратно.
– Да на здоровье.
Дварфиха поставила на стойку стакан, плеснула туда из большой зелёной бутыли. Козёл протянул морду и с шумом втянул воздух широкими чёрными ноздрями.
– Отличный букет. Сивуха, торф, помёт каменного червя, древесина скального дуба, что-то ещё…
– Чешуя квиппера, я думаю. Это виски из Чёрных гор, воду для него набирают в подземных озёрах, там эти твари просто кишат. Говорят, пока вытягиваешь ведро, они успевают перегрызть ручку. Потому он такой дорогой.
– Пойду обрадую труппу, что у нас не только не хватает на премьере ключевого актёра, но и Мастер приволок очередного кота в мешке.
– Ты так переживаешь, как будто это в первый раз, – дварфиха вставила в горлышко бутылки воронку, примерилась к ней стаканом, подумала, вздохнула -
Козёл проводил бурую маслянистую жидкость завистливым взглядом.
– Он же дорогой!
– Вот именно, – севшим голосом ответила Спичка. – Ух, забористо… Такой дорогой, что его ни разу никто за все годы не заказал. Всё, проваливай, мне надо притащить из подвала пяток бочонков эля покрепче. На премьерах зрителей одолевает страшная жажда.
– Волшебная сила искусства, – обиженно отвечает Пан. – Рад, что наши скромные сценические потуги хотя бы повышают твои продажи.
– Если бы не мой бар, – фыркает дварфиха, – вы бы давно умерли с голоду. Как ты думаешь, за счёт чего живёт наш театр?
– За счёт талантливых пьес нашего Мастера, моей гениальной режиссуры и моих великолепных иллюзий, прикрывающих унылую игру наших слишком много о себе возомнивших актёров?
– За счёт выручки с виски и эля, которые поглощаются здесь в процессе споров о том, как сильно вы облажались на очередной премьере: так же, как в прошлый раз, или превзошли себя в бездарности!
– Варгулью тебе в штаны, Спичка! – лишённый телесных жидкостей демон делает вид, что сплюнул, и возмущённо удаляется.
Дварфиха ехидно ухмыляется и возвращается к протиранию стаканов.
***
– Этот наряд тебе очень идёт, – поощрительно сообщает Полчек Завирушке.
– Спасибо вам, господин, – благодарит его девушка, – моя собственная одежда в ужасном виде, и я боялась испачкать стул в зале.
Драматург и Завирушка вернулись из внутренних помещений театра, и на девушке теперь золотистая длинная тога.
– Полчек, где ты это взял? – спрашивает Спичка.
– В старой гримёрке.
– По-моему, это как раз тот сценический костюм, которого обыскался Пан.
– Девушка чувствовала себя некомфортно, – отрезал Полчек, – её мантия провоняла тухлой рыбой. А у меня нет женской одежды. У тебя, кстати, тоже.
– Мы, дварфы, лишены гендерных предрассудков. У нас все ходят в штанах и кольчугах. Правда, – вздохнула Спичка с видимой досадой, – в последние двести-триста лет молодёжь всё чаще позволяет себе нарушать традиции. Дварфовские девушки иной раз бессовестно подкрашивают бороды и оплетают рукояти топоров возмутительно яркими шнурами. Не поверишь, Полчек, некоторые из них даже подстригают усы!
– Да-да, – отмахнулся тот, – разделяю твоё возмущение. Куда катится Альвирах? Но мне надо проследить за подготовкой к премьере. Пригляди за моей гостьей до начала спектакля, а потом направь в центральную ложу.
За кулисами мечется и истошно орёт Пан:
– Где эти мраковы тифлинги? Они только что были здесь!
– Надираются в баре, надо полагать, – отвечает Фаль.
– Я запретил Спичке наливать этим лабухам!
– Значит, надираются в каком-нибудь тёмном углу. Это же тифлинги.